Изменить размер шрифта - +
За вами, как за малюткой нужно.

В Одессе она сама отыскала гостиницу, заказала для меня ванну и составила меню превкусного ужина.

А на пароходе, когда мы ехали в Севастополь, она, укладывая меня спать и поправляя одеяло, потрепала меня по щеке и незаметно перекрестила…

Когда мы возвращались в Петербург, я телеграфировал Переплетову, чтобы он нас встретил.

Было так: едва поезд остановился, я выскочил из вагона и бросился в объятия Переплетова.

— Пальто! — закричала встревоженная Елена Николаевна, выглядывая из окна. — Я вовсе не хочу, чтобы вы простудились… Наденьте пальто! Кстати, какой номер вашего домашнего телефона? Я буду с вокзала звонить к себе, кстати позвоню и к вам, чтобы приготовили вам закусить — вы с утра почти ничего не ели.

Изумленный взгляд Переплетова очень потешил меня.

Елена Николаевна вышла вслед за носильщиком, груженная двумя картонками. Спросила, поправляя мне галстук:

— Ничего не забыли? Вторая шляпа в чемодане?

— Да…

— Книги взяли? Палку захватили?

— Да, да…

— Ну, значит, все. Пока прощайте.

— А… вещи? — спросил сбитый с толку Переплетов. — Где твои вещи? Чемодан?

— Он у меня, — улыбнулась Елена Николаевна. — Да где ему там самому с вещами возиться — сущий ребенок… он их еще потеряет. Я пришлю их к нему на квартиру с прислугой…

Переплетов сказал:

— Я сошел с ума.

 

 

Русалка

 

— Вы кашляете? — учтиво спросил поэта Пеликанова художник Кранц.

— Да, — вздохнул бледный поэт. — И кроме того, у меня насморк.

— Где же это вы его схватили?

— На реке. Вчера всю ночь на берегу просидел. И нога, кроме того, ломит.

— Так, так, — кивнул головой третий из компании — угрюмый Дерягин. — Рыбу ловили, с ума сошли или просто так?

— Просто так. Думал.

— Просто так? Думал? О чем же вы думали?

Пеликанов встал и закинул длинные светлые волосы за уши.

— О чем я думал? Я думал о них… о прекрасных, загадочных, которые всплывают в ночной тиши на поверхность посеребренной луной реки и плещутся там между купами задумчивой осоки, напевая свои странные, чарующие, хватающие за душу песенки и расчесывая гребнями длинные волосы, в которых запутались водоросли… Бледные, прекрасные, круглые руки поднимаются из воды и в безмолвной мольбе протягиваются к луне… Большие печальные глаза сияют между ветвей, как звезды… Жутко и сладостно увидеть их в эту пору.

— Это кто ж такие будут? — спросил Дерягин. — Русалки, что ли?

— Да… Русалки.

— И вы их надеетесь увидеть?

— О, если бы я надеялся! Я только мечтаю об этом…

— Рассчитываете дождаться?

— Полжизни я готов просидеть, чтобы…

Дерягин в бешенстве вскочил с кресла:

— Будьте вы прокляты, идиоты, с вашими дурацкими бреднями. Встречаюсь я с вами уже несколько лет, разговаривал с вами, как с порядочным, нормальным человеком, и вдруг — нате, здравствуйте! Этот человек бродит по ночам по берегу реки! Зачем, спрашивается? Русалок ищет, изволите ли видеть! Бесстыдник.

— Вы не понимаете прекрасного! — сказал, свеся голову на грудь и покашливая, Пеликанов.

— Да ведь их нет! Понимаете, это чепуха, мечта! Их не существует.

Поэт улыбнулся.

— Для вас, может быть, нет.

Быстрый переход