|
– Кто бы мог подумать? Как, однако, обманчива внешность! Такой славный молодой человек! Урок нам, чтобы впредь не слишком полагались на собственные впечатления, правда, Лестрейд? – Вот именно, мистер Холмс. Излишняя самоуверенность только вредит, – отвечал ему Лестрейд. Наглость этого человека перешла границы, но возразить ему было нечего. – Как заботливо провидение! Надо было, чтобы снимая шляпу с крючка, этот юноша прижал к стене большой палец правой руки! Какое естественное движение, только представьте себе! – По виду Холмс был вполне спокоен, но все его тело напряглось, как пружина, от сдерживаемого волнения. – Кстати, Лестрейд, кому принадлежит честь этого замечательного открытия? – Экономке. Она указала на пятно дежурившему ночью констеблю. – Где был констебль? – На своем посту в спальне, где совершилось убийство. Следил, чтобы никто ничего не тронул. – Почему полиция не заметила отпечатка вчера? – У нас не было особых причин осматривать прихожую так тщательно. Да в таком месте сразу и не заметишь, сами видите. – Да, да, разумеется. У вас, конечно, нет сомнений, что отпечаток был здесь и вчера? Лестрейд поглядел на Холмса, как на сумасшедшего. Признаться, веселый вид моего друга и его нелепый вопрос озадачили и меня. – Вы что же, считаете, что Макфарлейн вышел среди ночи из тюрьмы специально для того, чтобы оставить еще одну улику против себя? – спросил Лестрейд. – На всем земном шаре не найдется криминалиста, который стал бы отрицать, что это отпечаток большого пальца правой руки Макфарлейна и никого другого. – В этом нет никаких сомнений. – Так чего же вам еще? Я смотрю на вещи здраво, мистер Холмс, мне важны факты. Есть у меня факты – я делаю выводы. Если я вам еще понадоблюсь, найдете меня в гостиной, я иду писать отчет. К Холмсу уже вернулась его обычная невозмутимость, хотя мне казалось, что в глазах у него все еще вспыхивают веселые искорки. – Неопровержимая улика, не правда ли, Уотсон? – обратился он ко мне. – А между тем ей-то и будет обязан Макфарлейн своим спасением. – Какое счастье! – радостно воскликнул я. – А я уж боялся, что все кончено. – Кончено? Такой вывод был бы несколько преждевременен, милый Уотсон. Видите ли, у этой улики, которой наш друг Лестрейд придает такое большое значение, имеется один действительно серьезный изъян. – В самом деле. Холмс! Какой же? – Вчера, когда я осматривал прихожую, _отпечатка здесь не было_. А теперь, Уотсон, давайте погуляем немножко по солнышку. В полном недоумении, но уже начиная надеяться, спустился я за своим другом в сад. Холмс обошел вокруг дома, внимательно изучая его. Потом мы вернулись и осмотрели все комнаты от подвала до чердака. |
