- И он прошел насквозь?

- Да, и даже особо не истрепался. Тогда был единственный раз, когда я от кого-то сбежал. Потом я восстанавливал этот бой в памяти по секундам, пытаясь понять, что же произошло, и теперь буду готов к новой схватке.

- А я?

- А ты, если сможешь, должна будешь его отвлечь, если он опять попробует повторить такой маневр. Не думай, что это долго – на самом деле весь его прорыв занял чуть больше секунды, так что готовься умереть или сделать что угодно, но сбить его с курса.

- А если нет?

- Тогда это будет уже мой бой, но задай себе вопрос. А нужна ли мне ученица, если в единственной ситуации, где она могла бы пригодиться, от нее нет пользы?

И вот так заканчиваются почти все наши разговоры: Говард меня оскорбляет, я делаю вид, что не вижу в этом проблемы, и мы идем заниматься своими делами. Вот только сейчас я не уверена, что у меня в перспективе будет такая возможность.

Моя главная сила – скрытность, я развиваю ее сама и стараюсь особо не просвещать своего учителя об успехах на этом поприще. Ну да, к счастью, он не особо ими и интересуется. Так вот недавно мне удалось прорваться на качественно новый уровень и даже подкрасться к Говарду так, что он меня не заметил. Не проигнорировал, как он часто это делает, а на самом деле не заметил. Хотелось в тот раз сделать ему какую-нибудь пакость после того, как он призвал меня из Находки с помощью боли. Кстати, одна из самых неприятных вещей в моем ученичестве. Где бы ты ни была, твой учитель всегда может тебя достать и подсказать направление, куда надо двигаться.

Как? А очень просто: когда идешь в нужную сторону, боль ослабевает, в любую другую или даже останавливаешься – становится сильнее. Что самое обидное во всем этом, так это то, что у тебя нет возможности поспать. Неважно, насколько ты устала, неважно, что мышцы уже не шевелятся, боль не даст отключиться, пока ты не придешь куда надо. Однажды я вот так бегала за переходящим из города в город Говардом три дня: под конец казалось, что в глазах песок, а мозги так и вовсе начали плавиться. Подозреваю, если бы тогда он не задержался рядом с Новым Парижем, то я бы просто потеряла разум от перенапряжения. Страшная участь, но, как оказалось, есть кое-что еще хуже.

В тот вечер, когда я незаметно подошла к Говарду и случайно прочитала его записи, я узнала, зачем, оказывается, жнецам нужны ученики. Сердце мира, точка выхода и заодно аналог надгробия не кого-то там, а самого Карика – еще до своего падения верховный бог оградил это место правилами и законами, которые открывают путь к нему только в весьма ограниченном количестве случаев и с большим количеством оговорок. В общем, как мне кажется, главной целью всех придуманных испытаний было затягивание времени, чтобы Карик мог узнать и вмешаться в случае чего.

Но сейчас его не было, и его сила, вернее, какой-то ее символ (детали я не рассмотрела), ждал своего приемника. При этом, что характерно, сами боги ею воспользоваться не могли – лишь тот, кто еще не достиг этой ступени развития, смог бы подойти к местному Граалю. Интересно, а что мой учитель будет с ним делать, когда заполучит в свои руки?

Мир? – зачеркнуто.

Свой мир! – жирное подчеркивание.

У Говарда много чего было написано на листе, но эти две мысли сразу же бросились мне в глаза. Не знаю почему – может быть, я и сама хотела бы сбежать отсюда? Сложно сказать. Впрочем, чего уж тут врать – да, хотела бы. Чтобы у меня была сила, а все остальные были бы вынуждены ползать передо мной на коленях, как черви. И чтобы никто не просто не смел вспоминать, но и даже не знал другой меня, кроме как правительницы мира.

Вот только вряд ли мне все это светит.