Афанасьев пошел в госпиталь удовлетворенный. Он рассказал нам тайну победы, тайну взаимодействия народа и армии. Иначе говоря, тайну труда и любви народа, осуществленных в боевой технике, и впечатлительного, благодарного солдатского сердца, отвечающего своему народу отвагой и подвигом.

Шел первый день прорыва наших войск на запад, вглубь Белоруссии на могилев- ском направлении. С каждым часом все далее уходил наш огневой рубеж, все далее летели самолеты на бомбежку. Потоками по всем дорогам, малым и большим, стремилось вперед тыловое хозяйство наступающей армии, где было все — от иголки до звукометрических приборов, от пшена до библиотеки.

Но одна женщина шла по обочине дороги навстречу потоку людей и машин, испуганно сторонясь от всех. Мы узнали ее судьбу: Ефросинья Матвеевна Омелько шла из немецкой стороны. Она увидала прошлой ночью свет боя на небе и бежала от врагов. Одежда на ней была черной, как земля, кожа на лице ее была черной и старой, как земля, и только в чистых, доверчивых глазах ее была неистощенная надежда.

1944

МОЛОДОЙ МАЙОР

(Офицер Зайцев)

Когда начались тяжелые бои за оборону Сталинграда, перед одним из соединений 51-й армии была поставлена задача. Она заключалась в проведении частной операции, чтобы сковать противника боем и не дать ему возможности направить часть своих сил отсюда, из степей, на усиление своих войск, штурмующих Сталинград.

Этот давно минувший и обыкновенный бой, который, возможно, будет забыт или обойден вниманием даже в подробной истории Великой Отечественной войны, имел одно особое свойство. Он был одним из первых, а может, самым первым боем, задуманным в районе Сталинграда как бой наступательный, а не оборонительный, Это стало известно бойцам соединения полковника Макарчука, и многие из них подумали тогда, что только теперь начинается настоящее дело и правильная война, а до того все было как в беспамятстве. Теперь же наступило время, чтобы опомниться.

Соединение, которым командовал полковник Макарчук, должно было выполнить лишь частную операцию, в которую входила задача по захвату пленных. Однако здравый разум рядового солдата понял этот бой как важное и новое дело, в котором мы будем бить, а не отбиваться.

Зайцев, как начальник артиллерийской разведки, должен был получить все данные для артиллерийской подготовки боя. Он обошел свое хозяйство и проверил, как артиллерийские офицеры и разведчики знают в своих секторах цели, как умеют обнаруживать их, насколько достоверно и точно изучены огневые точки противника, где находятся его батареи пушек и минометов и как расположены траншеи. По особому, охотному отношению рядовых и младших командиров к исполнению своих обязанностей, по искусству их работы Зайцев увидел, что люди воодушевлены. Простое сознание пользы своего дела в наступательном бою оживило солдатское сердце.

Зайцев с тщательной точностью ставил задачи, чтобы люди правильно и осмысленно понимали свои действия; особенно усердно он занимался в артиллерийских группах, выделенных для поддержки пехоты.

Он рассказывал молодым артиллеристам, как может сложиться бой, когда пехота подымется в атаку.

— Пред вами оживут огневые точки, которые не подавила наша артподготовка. Противник пустит в работу новые точки, которые у него молчали, а мы их не сумели разведать. Он может бросить танки на нашу живую пехоту. Тогда все дело в вас. Двигайтесь вперед, работайте по цели прямой наводкой, берите цель в упор на поражение, не оставляйте пехотинца, чтобы он не был сиротой против пулемета, пушки или танка врага… Понятно, как действовать?

— Пехота при пушке как при матери идет, — сказал старшина Кутепов. — Боепитания лишь бы достаточно было.

— Будет достаточно, транспорт у нас есть, — сказал Зайцев, — а для ближней подноски у нас есть руки.