Рябинин дёрнулся вбок, запустил руку под пиджак, к подмышке, где детективы носят пистолеты, напряг лицо и крикнул высоким сорвавшимся голосом:

— Назад!

Ватунский на секунду замер, сбычившись над столом. Рябинин выдернул руку из-под пиджака и, швырнув её вперёд, мягко положил на плечо главного инженера:

— Максим Васильевич, я её не арестовывал. Ради бога, расскажите всё спокойно.

— А кто ж её арестовал? — сдавленно спросил Ватунский, не меняя позы.

— Впервые слышу. Вы не путаете? Да вы сядьте…

Ватунский тяжело опустился на стул.

— Не верю теперь я вам, — зло сказал он, но уже сказал, не крикнул.

— Ну говорите же! — потребовал следователь.

— Сегодня утром арестовали Валю.

— Кто арестовал?

— Вы что, правда ничего не знаете? Или опять играете роль гуманного интеллектуала?

— Даю честное слово.

Кровь возвращалась к лицу Ватунского порциями, растекаясь по щекам лапчатыми пятнами, похожими на осенние кленовые листья.

— Приехал в восемь утра милицейский «газик». Её арестовали. Квартиру опечатали.

— Где вы были?

— Уже на работе. Она мне позвонила. Всего два слова сказала.

— Ничего не понимаю, — сказал Рябинин. — Подождите…

Он снял трубку и начал звонить в райотдел милиции. Начальник был на совещании в Управлении внутренних дел. Заместитель по оперчасти где-то читал лекцию. Второй заместитель работал недавно, и ему звонить не стоило. Тогда Рябинин позвонил дежурному.

— Дежурный Петунин слушает, — раздался в трубке глуховатый голос самого старого работника райотдела.

— Фёдор Кузьмич, Рябинин тебя беспокоит, — потеплевшим голосом сказал следователь. — Как поживаешь?

— A-а, Сергей Георгиевич, — обрадовался и Петунин, — Живём, боремся с преступностью, добиваемся девяносто девять и девять десятых процента раскрываемости. Небось арестовываешь кого-нибудь, машину прислать?

— Да нет. Фёдор Кузьмич, у тебя Новиковой среди арестованных нет?

— Как нет? Есть. Сидит в камере и плачет. Всего одна баба у меня и есть.

— Как она… и за что? — спросил Рябинин и почувствовал, что волнуется.

— Арестована по постановлению следователя прокуратуры из Норильска. Сейчас посмотрю… За мошенничество и хищение из магазина различных товаров и денежных средств…

Петунин замолчал, шурша бумагами, кому-то отвечал, кому-то велел не лезть к нему своей пьяной рожей.

— Так что этапировать её надо в Норильск, — наконец добавил дежурный.

— Фёдор Кузьмич, не надо её этапировать. Её надо немедленно выпустить.

— Как выпустить?

— Она не Новикова, она жила по паспорту Новиковой. Интересно, кто из оперативников занимался розыском? Неужели не могли проверить? Она и в Норильске не была.

— Да я не знаю. Но как же так? Что-то неясно.

— Вот так. У меня её личное дело. Настоящая преступница где-то скрывается, а вы забрали другую, жившую под её именем.

— Мне бумага нужна, — подумал Петунин.

— Фёдор Кузьмич, я сейчас же с курьером отправлю вам отношение — её надо освободить сразу же. А начальнику райотдела я позвоню, как только он придёт. Таких оперативников гнать надо. Ну, хорошего тебе здоровья.

Рябинин положил трубку. Ватунский сидел, скрючившись в три погибели. Его голова опустилась ниже стола.

— Всё поняли, Максим Васильевич? Объявлен розыск Новиковой, оперативник её нашёл, сообщил в Норильск — и вот этапирование.