Изменить размер шрифта - +
С ней не стыдно появиться где угодно.

Но я не был создан ни для такой привязанности, ни для любых длительных и прочных отношений. Я мог только поднять ей дух, а продолжать нашу связь – значит разбить ее любящее сердце. Через некоторое время она, конечно, поймет, что прогадала. Но будет уже поздно...

Крошечные божки иронии должны смеяться, плакать и кататься в корчах на своем Олимпе, взахлеб рассказывая друг другу по ночам о некоторых изумительно неразумных мужчинах.

 

 

– Температура и пульс в норме, пациент просит есть, – отрапортовала она.

– Что?

– Клиника доктора Макги. Утренний доклад.

– Болтушка.

– Так точно.

Завтрак прошел в молчании, но не напряженно. После второй чашки кофе она внимательно посмотрела на меня и произнесла:

– Меня волнует, что я доставляю тебе хлопоты, Трев.

– А уж меня это как волнует!

– Спасибо тебе за терпение и участие. Ты завоевал премию Лоис.

– Добавляю к своим прочим наградам.

– Я любовалась с палубы рассветом. Было здорово, с зарницами. За это время я все обдумала.. И пришла к выводу: пока в моей душе не выросло что-то большое и важное, не стоит пытаться отдавать... Иначе получится просто ерунда.

– Утром я что-то плохо понимаю некоторые слова.

– Если в будущем возникнут какие-нибудь осложнения, я обязательно поставлю тебя в известность.

– Звучит серьезно.

– Но если ничего такого не произойдет, то даже не пытайся догадаться о моих мыслях. Прошлой ночью я набиралась уверенности в себе. Заранее.

– О'кей.

– Допивай кофе и пойдем поглядим, сколько сил я потратила на твою посудину.

Проделанная работа, безусловно, была достойна искреннего восхищения, которое я и поспешил выразить. Потом я погнал Лоис со всем ее купальным барахлом на берег. Через три минуты она вернулась, чтобы уведомить меня: она уже выздоровела и потому не может обещать, что отныне в ее жизни не будет ни одного романа. Лоис небрежно прошествовала в сторону пляжа, сверкая зеркальными солнечными очками и покачивая изумительными бедрами. Она казалась совсем юной – и в то же время древней, как море, по берегу которого шла.

 

– Я ответил на твой вопрос, парень, и ответ, похоже, утвердительный. Несколько месяцев назад то здесь, то там стали всплывать разные симпатичные вещицы. Те самые, которые ты мне описал, один к одному, как по страховому полису. Совпадение просто классическое. Но мне сказали, что камешки чистые. Все азиатские компании с раздутыми штатами сотрудников, имеющих право подписи, уменьшают прибыль своих клиентов. Так вот, эти перекупщики болтались повсюду, появлялись и на Уолл-Стрит, и каждый приносил понемногу. Сейчас почти все эти штучки уже в руках лучших семейств, и ты можешь увидеть, как одна из них рекламируется в качестве подарка в «Ньюйоркере», на восемьдесят первой странице. Прямо как щипцы для завивки последних моих трех волосинок. Кто-то неплохо заработал на этом деле. Коллекция отличная, высший класс, вещичек десять или пятнадцать. Что же касается источников, парень, то я поймал словечко здесь, словечко там, и везде говорят об улыбающемся грубоватом человеке. Он совсем не дурак, время от времени заходит к посредникам, продает камни без спешки и за очень приличные деньги и обещает, что скоро принесет еще много новенького.

– И сколько он пока выручил?

– Не меньше сорока тысяч. Это жутко выгодный товар, парень. А теперь тот мужик будет ждать, пока не появятся доказательства, что камешки не горячие. Конечно, когда требуешь в уплату наличные, Цена немного падает, но он стравливал покупателей и проворачивал все лихо.

Быстрый переход