Да он просто секс-машина какая-то!

Уорделл двигался в ней с мощью парового молота, с каждым ударом вдавливая Клэр в диван и выбивая воздух из ее легких.

— Да, да, — стонала она. — Да! Задвинь его в меня так глубоко, как только сможешь!

Ехидно хрюкнув, мужчина подчинился. Внутри себя Клэр почувствовала, как его член словно по волшебству увеличился еще на три-четыре дюйма. Это была мучительная смесь боли и умопомрачительного удовольствия.

— Сейчас, — пообещал ей Уорделл, — я закручу своего малыша в твоей гаечке так туго, что когда кончу, у тебя из носа забрызгает. Нужен будет самый большой платок в мире, чтобы потом ты смогла высморкать все это.

И тут…

На полпути к кульминации для них обоих, зазвонил телефон.

Автоответчик мигнул и включился: «Привет, это Клэр, сейчас меня нет дома, поэтому оставьте…»

— Бога ради, это что, такая долбанная шутка? — спросил Уорделл.

БИИИИИИИИИИИП.

Нет, нет, нет, — взмолилась Клэр. — Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не…

— Я сделаю все, что ты захочешь, любовь моя, — сказал Родерик отвратительным гнусавым голосом. — Я бы все отдал ради тебя…

Похоже, Уорделла нисколько не заботило то, что сейчас их половой акт фактически проходил в трех лицах. Скорее он даже нашел это забавным. Не то, чтобы Клэр возражала. Оргазмы не заставили ее долго ждать, последовав один за другим. Если Уорделл и испытывал недостаток в утонченности, он легко восполнял его напором и энергией. Кроме этого Клэр почти ничего о нем не знала. Он не рассказывал ей о своей работе, упомянув лишь как-то, что просто «толкает товар», и Клэр никогда не спрашивала, что это за «товар», хотя сильно сомневалась, что это что-то легальное. Уорделл был мускулистым, грубоватым и невероятно красивым. А еще таким… железобетонным. И сейчас ей этого казалось достаточно.

Но ночь она проспала урывками.

Родерик разрушал ее сны. Родерик, кто днями напролет строчил стишки, и души не чаял в своей матери (богатство которой, как Клэр прочитала когда-то в «Форбс», приближалось к цифре с восемью нулями). Родерик, кто усаживал ее в свой консервативный серый «BMW» и возил по самым дорогим клубам, ресторанам и шоу. Родерик, кто каждую неделю дарил ей подарки (в основном это были ювелирные украшения), оплачивал ее квартиру, купил ей машину и оставлял эти восхитительные конверты с наличными у нее под подушкой. Неплохо для девушки, разменявшей тридцатник. Если бы…

…не его мать. С кожей, как жеваная бумага. С лицом, покрытым толстым слоем косметики. С вечным сарказмом в голосе. Иногда Родерик приглашал Клэр в их особняк на «романтический вечер». Посиделки у камина, рюмочка «Кордон Блю», и — что неутешительно для нее — преждевременная эякуляция Родерика. Его мать всегда встречала их, сухо кивая из глубины гостиной, и бросая в сторону Клэр одну из своих многозначительных фраз типа: «надеюсь, ты хорошо позаботишься о моем мальчике», или «такие милые мальчики как мой Родерик просто подарок для дамочек на вроде тебя». Да пошла ты! — хотелось крикнуть ей Клэр. Но она продолжала улыбаться. Маме.

Так жить становилось невыносимо.

Положение еще больше усугублял их дворецкий Фадд, с лицом таким же милым как фотографии на стенде «Их разыскивает полиция». Всегда молчаливый и хмурый, всегда в одной и той же длиннополой кожаной куртке, перчатках и черной водительской шапке. Клэр постоянно ловила на себе его угрюмые взгляды. Она могла только гадать, сколько старая карга платит ему, за то, чтобы он присматривал за ее древней киской.