— Наверное, шансов станет меньше.

— В точку!.. Если хочешь победить, Ричи, ты должен чувствовать себя победителем. Понимаешь?

Он коснулся узла на галстуке.

— Все просто: нужно лучше одеваться.

— Нет, сынок, тут нет ничего простого. Правила придуманы не зря — и об этом нужно помнить, прежде чем их нарушать.

Я выехал на пустую трассу и позволил «бумеру» показать себя во всей красе. Я знал, что еду точно с разрешенной скоростью, ни на милю больше; Ричи хоть и поглядывал на спидометр, но помалкивал — возможно, думал о том, какой я зануда. Так многие считают, однако все они подростки, если не по возрасту, то по уровню умственного развития. Только подросток может полагать, что скука — это плохо; взрослые с кой-каким жизненным опытом знают: скука — дар небесный. У жизни в рукаве достаточно волнующих событий, которые обрушиваются на тебя в самый неподходящий момент, так что усиливать драматизм совсем не обязательно. Скоро Ричи это поймет.

Я всей душой за развитие инфраструктуры. Если хотите, можете винить в экономическом кризисе застройщиков и их ручных банкиров, но факт остается фактом: если бы не они, мы бы до сих пор выбирались из предыдущего кризиса. Многоэтажка, под завязку набитая жильцами, которые каждое утро идут на работу, поддерживают страну на плаву, а вечером возвращаются домой в уютные гнездышки, куда лучше, чем поле, приносящее пользу от силы паре коров. Людские поселения — они как акулы: если не движутся вперед, то погибают. Однако у каждого из нас есть уголок, который — как мы думаем — никогда не изменится.

Раньше я, тощий паренек в залатанных джинсах, знал Брокен-Харбор как свои пять пальцев. Дети, выросшие во времена процветания, привыкли проводить каникулы на курортах, уж две недели на Коста-дель-Соль — самый что ни на есть минимум. А мне сорок два, и наше поколение довольствовалось малым: две недели в доме-фургоне на берегу Ирландского моря — и ты круче всех.

В то время Брокен-Харбор считался глухоманью — несколько участков для жилых прицепов, дюжина разбросанных в беспорядке домов, населенных людьми по фамилии Уилан или Линч с тех самых пор, как на Земле зародилась жизнь, магазин Линча и паб «Уилан». Короткая пробежка босиком по осыпающимся песчаным дюнам мимо зарослей тростника — и пожалуйста, пляж. Каждый июнь мы проводили там две недели в ржавом домике с двухъярусными кроватями, который отец бронировал за год вперед. Мы с Джери занимали верхние койки, а Дина всегда спала внизу, напротив родителей. Джери — по праву старшинства — могла занять любое место, но всегда выбирала сторону, обращенную к полям, чтобы лицезреть пасущихся пони. Поэтому первое, что я видел по утрам, — сверкающую в лучах рассветного солнца белую морскую пену и длинноногих птиц, снующих по песку.

Ни свет ни заря мы трое — веснушчатые, с облезающей от соленой воды, ветра и редких солнечных лучей кожей — выходили из домика, сжимая в руках куски хлеба с сахаром, и целыми днями играли в пиратов с детьми из других фургонов. К чаю мама жарила на походной плитке яичницу с колбасой, а потом отец отправлял нас в магазин Линча за мороженым. Когда мы возвращались, мама уже сидела у отца на коленях, положив голову ему на плечо, и мечтательно улыбалась, глядя на воду. Он приглаживал ей волосы, чтобы не попали в мороженое. Я целый год ждал, чтобы увидеть родителей такими.

Мы свернули на проселок, и маршрут, словно выцветший набросок, стал постепенно всплывать у меня в памяти: проехать мимо этих зарослей (деревья уже вымахали), за изгибом в каменной стене повернуть налево… Но если раньше с низенького холма открывался вид на море, сейчас откуда ни возьмись появился поселок и, словно баррикада, преградил нам путь: за высокой стеной из шлакобетонных блоков — рады черепичных крыш и белых фронтонов.