Дробадонов. Да это что ж такое?.. Послушай! Милушка! Марина Николавна!.. Да что ж ты молчишь?.. (Трясет ее за плечо; она сидит в том же положении.) Ты вот послушай-ка, что люди-то говорят: это хорошо, говорят, что он в сумасшедшем отсидится, а то бы, говорят, его за голову в каторгу сослали. И Минутка, как уезжал, это то же самое говорил... (Опять трогает ее.) Да что же ты пугаешь меня, что ли, Марина Николавна? (Трясет ее за плечо.) Ну, а если пугаешь, так я тебе и не скажу...

Пауза.

(Дробадонов смотрит на Марину.) Так и уеду в Питер... Да; вот через два часа и уеду, потому мне жаль его... я на него сегодня смотреть не мог... а ты каменная... сердце-то у тебя из стали, из стали сделано... Я бы, может быть, мог и тебя свести теперь показать его... да что ж брать бесчувственную... (В отчаянии со всей силы качает ее взад и вперед за плечи.) Да что же ты окаменела, что ли!

Марина (не слыша). Чего тебе?

Дробадонов. Да ты скажи, мол, отвяжись ты, что ли, прочь!

Марина (задумчиво). Мне не нужно его видеть... Ты не слыхал, как женщины, которые от родов умирают, детей своих видеть не хотят, - так и он мне... (махнув рукой) не нужно! Я им измучилась... Я послабела, все это в себе всю жизнь носивши... Теперь мне и его не жалко.

Дробадонов. Что ты это, девушка! Бог с тобой! Сто дней бодрилась - и вдруг на сто первом...

Марина. На сто первом кнуте, Калина Дмитрич, люди умирали.

Дробадонов. Перестань! стыдись! У бога много дней.

Марина. В лютой поре все дни бывают люты. (Вскинув головою.) Что мать моя у тебя, как живет? Успокой ты ее.

Дробадонов. Сударушка ты моя! Будь только ты-то в своем виде; а я не хвастал тебе: я ей уж келийку ставлю против бани на огороде и девчонку в няньки приставлю к ней.

Марина. Сбереги ее.

Дробадонов. Как мать родную, сберегу.

За сценою слышны шум и легкий треск, как бы пошатнулся забор. Челночек, при первом звуке этого шума, кидается к двери, откидывает крючок и теми же

стопами, крадучись, опять скрывается.

Марина (протягивая Дробадонову руку). Накажешь верить этому?

Дробадонов (сжимая ее руку.) Как счастья тебе желаю, как люблю тебя.

Марина (удерживая в своей руке его руку и глядя в лицо его). Спасибо тебе за твою дружбу; два спасиба за твою любовь.

Дробадонов конфузится.

Чего ты застыдился? Мне кажется, что я уж вся истлела, что все равно, что нет меня... Что стыдиться, что любил? Я это знала.

Дробадонов (утирает слезу). Да что ж с тобою?

Марина. Спроси ж вот! Исслабела.

Повторяется сильнее шум.

Дробадонов (в испуге). Что это значит?

Марина (спокойно). Пойди, взгляни.

Дробадонов уходит.

ЯВЛЕНИЕ 7

Марина одна и Челночек (спрятанный, но беспрестанно выставляющийся).

Марина. Одна! одна, целый век одна, а горя столько, что не знаешь, к которому лицом оборачиваться... (Пауза.) Калина Дмитрич поедет в Петербург, а я за ним вслед ночью уйду куда глаза глядят, и будь уж то, что в судьбе моей написано!

ЯВЛЕНИЕ 8

Те же и Дробадонов.

Дробадонов (вбегает встревоженный и смущенный, но старается скрыть это). Скажи, пожалуйста, ты не помнишь, у нас, как мы здесь сидели, дверь заперта была?

Марина. Разумеется, была заперта.

Дробадонов. Гм, странно!

Опять шум, уже несравненно больший и постоянно увеличивающийся до следующего

явления.

Шумит это ветер; а все дело скверно. Ты не сказала мне, что тебя видели.

Челночек крадется и снова откидывает крючок и опять прячется.

Там мать твоя с моею матушкой поссорились и... я не знаю... Мой совет... про всякий случай куда б нибудь тебе отсюдова пока уйти... Куда? (Думает.)

В это время шум вдруг увеличивается, дверь растворяется, и на пороге появляется Князев, а за ним еще видно несколько голов.