— Линетт! — хрипло пробормотал Луис, его ладони легли на хрупкую талию девушки.

Он целовал ее пылко, вновь и вновь, неистово и безжалостно, пока она сама, забывшись против воли в этом шторме страсти, не начала отдавать ему поцелуй за поцелуем, отбросив осторожность и недоверчивость, с которой отвергала все его ласки в прошлом. Она растворилась в нем, стала частью его, словно наконец нашла свою потерянную половинку. Но вдруг, как и раньше, чары рассеялись, Линетт вырвалась из объятий маркиза и выбежала на палубу, чтобы найти если не укромное место, то хотя бы короткую передышку, возможность вооружиться против его дальнейших атак.

Стояла спокойная, прекрасная ночь. На воде виднелась мерцающая лунная дорожка. Серебристое сияние окутывало палубу. Линетт, вцепившись в поручни и судорожно глотая ртом прохладный соленый воздух, ждала, когда к ней вернется здравый смысл, уляжется буря эмоций. Губы горели, голова кружилась, раньше она не испытывала ничего подобного. Она вновь устояла перед Луисом, но теперь вдруг поняла, что никогда в жизни ей уже не быть прежней здравомыслящей и цельной натурой, какой она была до этого бурного натиска пиратской страсти.

Девушка вздрогнула, услышав насмешливый голос:

— А теперь скажи, что ты меня ненавидишь!

Луис подошел и встал у нее за спиной, очень близко, так, что она болезненно сознавала его присутствие. Линетт зажмурила глаза и стала молиться, чтобы он ушел, оставил ее в покое. Напрасные надежды! Он вновь заговорил. На этот раз его голос звучал сердито:

— Скажи это, если можешь! — Резко развернув ее к себе лицом, маркиз настойчиво, как будто его побуждала к этому какая-то неодолимая сила, повторил: — Скажи, что ненавидишь меня!

Доведенная до отчаяния, Линетт всхлипнула.

— Сколько побед тебе нужно за один день? — прошептала она и разрыдалась.

Наступила тишина. Линетт думала, что Луис торжествует, и унижение захлестнуло ее. Поэтому понадобилось несколько секунд, прежде чем до нее дошло значение его невероятных слов.

— Я люблю тебя, Линетт, — хрипло сказал он. — Я люблю тебя! Ты слышишь? Я сказал, что люблю тебя, Линетт!

Она смотрела на него, не в состоянии поверить, ожидая увидеть насмешку, привычную ухмылку на смуглом красивом лице, но маркиз был мрачен и серьезен. Он снова заговорил, очень отчетливо:

— Я влюбился в тебя в Папеэте, в первый же вечер, когда мы встретились. Уже тогда я догадался, что ты совсем не та, кого из себя изображаешь. Я увидел маленькую дерзкую английскую коноплянку в плюмаже райской птицы, провозглашающую идеи, которые, как я подозревал, были ей совершенно чужды. Ты ставила в тупик, забавляла и совершенно заинтриговала меня, и вот тогда я решил наказать тебя… спровоцировать…

Линетт вздрогнула от удивления, но не сделала попытки перебить его. Невероятная радость наполнила ее сердце, и девушка не смела произнести ни слова — а вдруг это сон и, нарушив молчание, она проснется?

— Я увез тебя на остров, — осторожно продолжал Луис, — намереваясь напугать и заставить признаться, что защищаемая тобой идея вседозволенности была лишь ширмой, за которой ты пряталась. Но получилось так, что я сам испугался… В первый раз в жизни я влюбился, но, как ни пытался дотянуться до тебя, ты ускользала… Я был доведен до отчаяния. Впервые со мной такое случилось, а мужчина в муках первой любви не может ни мыслить ясно, ни действовать мудро. Я упрямо приставал к тебе, отказываясь понимать, что ты не разделяешь моих чувств, пока, наконец, ты не оттолкнула меня окончательно. — Он пожал плечами и с горечью признался: — Временами я думал, что ты смягчилась ко мне, но твое непостоянство и ложные надежды меня смущали. Вот почему сейчас я хочу знать… — Синие глаза пристально смотрели на нее.