— Мы не можем допустить, чтобы в анналах истории было записано, что мы сражались за рождение этой страны только для того, чтобы позволить ей умереть в младенчестве. И если моему имени суждено остаться в истории, то только для того, чтобы в ней говорилось о том, как я защищал…

История — место в истории! Президент Вашингтон, человек, имеющий возможность осуществить любое свое желание, мечтает о том, чтобы запомнили его роль в истории, чтобы потомки хранили о нем благодарную память и передавали ее из поколения в поколение. Это была рискованная игра, но если она удастся, то результатом станет райская сделка!

— А как история оценит правительство, настолько суетливое и неуверенное в своей правоте, настолько запуганное собственной тенью, что спешит приговорить и повесить невиновного человека, своего преданного патриота только за то, что он посмел высказать свое мнение о правах, которые даны ему конституцией? Сколько времени продержится на плаву страна, в которой судьи отказывают обвиняемому в предусмотренной законом защите и оказывают давление на присяжных, принуждая их соблюдать сиюминутные политические интересы? Как будут судить последующие поколения о президенте, который допускает, чтобы его представители совершили столь вопиющие судебные ошибки?

Увидев, как потемнели глаза Вашингтона, Гарнер понял, что он балансирует на самом краешке пропасти.

— И как вы будете спать по ночам, когда вашу совесть будет отягощать судьба Блэка Дэниелса? Вы готовы стать первым президентом этой страны, который повесил человека, осужденного в измене, но неповинного в ней, участника вашей военной кампании?

Гарнер обошел вокруг стола и сунул в руку президента драгоценный значок. Они стояли лицом к лицу и пытались прочитать в глазах друг друга свое будущее.

— Вы первый президент этой страны. После вас в этом кабинете будет много других президентов. Но пусть среди них не будет ни одного, более вас преданного принципам справедливости и истины, чем вы. Пусть это будет вашим наследием, и только вашим. Все будут знать и помнить о вашей преданности закону. И об этом узнают уже завтра через газеты, затем об этом станут говорить люди. Доказательство преданности Блэкстона Дэниелса лежит у вас на ладони, генерал. Он заслуживает большего от страны, за существование которой сражался. Он заслуживает справедливости и свободы, за которую он пролил свою кровь… служа вам.

Вашингтон долго смотрел на старый потертый знак. И когда он поднял глаза, в них стояли слезы, а в его сердце было прощение.

Гарнер и Байрон ворвались в дом с сияющими и раскрасневшимися от торжества лицами. Навстречу им из гостиной выбежали Кейт, Маделайн и Чарли и едва не задушили их в объятиях.

— Его помиловали! — в восторге орал Байрон, подхватив Кейт и кружась вместе с ней. — Гарнер выторговал помилование Блэку!

— А где Уитни? — Гарнер возбужденно обнял за плечи Чарли и Маделайн. — Я хочу сам…

— Она ушла, Гарнер. — Маделайн уже достаточно пришла в себя, чтобы удержать его за рукав. — Она выбежала из здания суда… Мы думали, она поехала сюда, но с тех пор ее никто не видел.

Ушла. Он не сразу осознал это. Внезапно он вспомнил ее лицо в момент оглашения приговора и сразу обернулся к оставшейся открытой двери. Она где-то там, неприкаянно бродит по улицам…

Через несколько минут Гарнер уже мчался верхом по улицам Филадельфии.