– А чего тут понимать? Если бы любил – убил бы к черту…

***

Я глотнул янтарной жгучей выпивки, взял трубку, дымящуюся от гнева.

Глупость какая! Ведь вся ее ярость из‑за того что я первым сказал – ухожу! И лишил ее возможности крикнуть: «Ты мне больше не муж, ты мне надоел, недотепа!»

Мы просто давно равнодушно устали друг от друга.

– Ира, я съехал из дома, – сказал я. – Ключи у тебя есть можешь возвращаться в любое время…

Она помолчала некоторое время, будто пробуя мои слова на вкус, потом сказала:

– А я и не собираюсь уезжать из Лиона…

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Я устроилась на работу…

– Ты? – обескураженно спросил я.

– Я! – с вызовом крикнула Ирина. – Менеджером в одну российско‑французскую фирму!… Агентом по продажам…

– Исполать! Поздравляю! А они знают, что я сотрудник Интерпола?

Она вздохнула – не то злорадно, не то огорченно:

– Сережа, ты больше не сотрудник Интерпола…

– Да, ты права… Я теперь частное лицо…

– Слушай, частное лицо, может так случиться, что я здесь задержусь. Ты ведь не претендуешь на часть нашей квартиры? – спросила она осторожно.

– Нет, не претендую. А что? Что ты имеешь в виду?

– Я хочу, чтобы Вася окончил лицей здесь, мне понадобятся деньги. Ты сможешь хорошо продать нашу квартиру и переслать мне деньги?

– Я постараюсь…

– Постарайся, Сережа, для семьи хоть в чем‑то… И деньги обеспечь надежно… Чтобы не пропали… Чтобы с ними ничего не случилось…

– Ира, я обещаю тебе не забывать ложки в ломбарде, – сказал я с искренним, но запоздалым раскаянием и подумал о том, что прослушивающий мой телефон опер уверен – все эти «ломбарды», «ложки» являются нехитрым шифром и обозначают что‑то невероятно секретное. И наверняка очень ценное. – Я вместе с деньгами пришлю тебе серебряные ложки. Я их где‑нибудь найду, как‑нибудь выкуплю… Знаешь, я поздно сообразил, что ложки – важная в жизни штука… Я ими, забытыми, потерянными, так долго хлебал…

– Сережа, похлебка была пустая… Не бери в голову… Ты ведь теперь свободен… И бросила трубку.

Упал – отжался. Уснул засветло, очнулся – густой вечерний сумрак. Лена сидит на ковре рядом с диваном, смотрит мне в лицо, улыбается. Проснулся совсем и понял, что очень устал.

– На закате спать вредно, – сказала Лена. – Голова будет болеть…

– Чему там болеть? Лица кавказской национальности утверждают, что там кость…

– Наверное, – засмеялась она. – У тебя там драгоценная, слоновая кость… Покрыта тайными хитрыми письменами… Как дела?

– Недостоверно прекрасны. Боязно, что сглазят. Я теперь свободен…

– В каком смысле? – осторожно спросила Лена.

– Во всех. – Я сел на диване, обнял ее за плечи. – Вольную получил, купчая крепость сожжена, я теперь вольноотпущенник без надела…

– От кого вольную? – уточняла моя любимая. – Ты что, уволился?

– Вчистую! От всех! Хочешь посмотреть на отвязанного?

– Слушай, отвязанный, – засмеялась Лена, – я надеюсь, что ты хоть одну привязанность сохранил…

Я покачал головой:

– Нет, любимая.