‑ Около полуночи, между выступлениями. Последний раз её видели, когда она шла к уборной в задней части дома.

Внутри Киса начал разгораться огонь, — ярость, магия? Он не знал, — пока ему не начало казаться, что он вот-вот взорвётся. Дворовые театры были безопасными, особенно для яскедаси. Выступления на улицах несли определённый риск, которого было достаточно для того, что достаточно богатые или достаточно прославленные считали выгодными месячные взносы владельцам закрытых театров за возможность выступать там.

‑ Он что, через стены проходит? ‑ в ярости воскликнул он. ‑ Он что, невидимый?!

Две высокие вазы в мастерской разлетелись на куски. Все повернулись, уставившись на усеявшие пол осколки, пока Трис не отметила по-прежнему разумным тоном:

‑ Проблема в обуздании твоей магии заключается в том, что магия становится сильнее. Если контроль над магией неидеальный…

Она сходила в лавке и нашла метлу.

‑ Сегодня мы над этим поработаем.

‑ И над шарами, ‑ мрачно произнёс Кис.

Она говорила спокойно и уравновешенно, но Кис теперь знал её немного лучше. Он видел, как подрагивали уголки её губ. Она была так же расстроена, как и он. Он ошарашенно осознал, что хотя он и знал о её душевном состоянии, её косички оставались на месте, не двигаясь и не искрясь. Впервые он задумался о том, насколько жёсткий контроль над эмоциями требовался, чтобы её волосы не выдавали её чувства.

‑ И над шарами, ‑ согласилась Трис, подметая пол от осколков стекла. ‑ Ты сказал, что у тебя есть запасной план. Когда он придёт в исполнение? ‑ спросила она у Дэймы.

‑ Не раньше завтрашнего вечера, ‑ ответил он, рассматривая пряник, будто забыв, для чего он нужен. ‑ Аруримати нужно изменить расписания. У некоторых из женщин есть семьи, о которых надо позаботиться. По крайней мере Матушка не вопит о тратах. Она знает, как я близок — мы близки — к позору.

Он откусил от пряника и начал жевать его так, будто пряник был сделан из дерева.

‑ Как бы я хотел объяснить, как это меня бесит! ‑ воскликнул он, проглотив откушенное. ‑ В девяти случаях из десяти — нет, даже лучше — в девяноста четырёх случаях из сотни, жертва знакома или знаком с убийцей. Мы допрашиваем семью, соседей, коллег по работе, и обычно это оказывается кто-то из них. Но с этим-то нам как справиться? Мы допросили всех, кто был знаком с погибшими, кто видел их до их исчезновения, но все возможности завели нас в тупик. Мы не нашли никого, кто был знаком со всеми жертвами, вообще никого. И никто не видел никого подозрительного даже рядом с двумя из яскедаси.

Относя разбитое стекло в стеклобой у двери, Трис увидела прасмун, который забрал мусор у дома А́нтону и отнёс к своей тележке в переулке.

‑ А прасмуни вы допрашивали? ‑ спросила она, повернувшись к Дэйме. ‑ Может быть, они что-то видели.

‑ Конечно, мы уже взяли и допросили нескольких из них, ‑ ответил Дэйма, вдруг приняв не только несчастный, но и неудобный вид.

‑ Они как-то связаны с Капиком или с жертвами? ‑ поинтересовался Кис.

Дэйма пожал плечами:

‑ Они — капикские прасмуни. И пока что они ни в чём не признались.

‑ Вы их пытаете, ‑ обвинила его Трис.

‑ Мы всегда так поступаем с прасмуни, ‑ ответил Дэйма. ‑ Каждый знает, что прасмун врёт так же легко, как дышит. Поскольку арурим  прасмуни всё равно их приводят, проще всего сразу приступить к пыткам. Если бы ты была тариосской, то даже не стала бы спрашивать.

‑ То есть вы пытаете их вне зависимости от того, есть основания подозревать арестованных прасмуни, или нет, ‑ гневно сказала Трис.