Перед воротами стоял Феррус Манус, титан в доспехе угольного цвета, непобедимый и вечный страж цитадели. Вот только он снова ошибся – страж был обычным легионером Десятого, первым в его жизни, хотя для испуганного юноши он мог быть самим примархом. 

У него закружилась голова, и он с трудом удержался на ногах. Страж ворот взглянул на него глазами, горящими тускло-красным пламенем на покатом шлеме.

– Я пришел служить, – гордо и воинственно заявил он, провоцируя возвышавшегося над ним воина на отказ.

Ему показалось, что он услышал тихий стрекот, как у оптических инструментов. Легионер видимо обдумывал его слова или же они его позабавили, а может рассердили. Но из-за надетого шлема прочитать эмоции было невозможно.

– Вижу, – наконец, ответил легионер.

Врата со скрипом отворились, приведенные в движение огромными барабанами. Он покачнулся на уставших ногах, увидев плавильные печи – поля из металла и клубящиеся темные облака.

Легионер дал знак войти.

– В тебе есть стержень? – спросил он металлическим, отфильтрованным машиной рыком. – Топай к башне, и там получишь новые испытания.

Тогда он боялся. Отчаянно боялся. В горле пересохло, руки покрылись холодным потом, и он с трудом заставил ноги идти дальше. Легионер ждал, снова замолчав, такой же неподвижный, как и стены кругом.

Он хотел идти. Он видел большую башню, зазубренным клинком возвышавшуюся среди заводских корпусов и сверкающую подобно сланцевым склонам гор.

Железнорукий поднял голову, вытерев полоску слюны с испачканного экрана. Насколько он отключился? Согласно хронометру доспеха на семь минут. Вот таким теперь был сон – несколько минут тут и там, островки бессознательности между долгими рабочими сменами.

Постыдная оплошность. Присутствующие на мостике заметили его слабость, и теперь они будут гадать, сколько еще он продержится.

Работай усердней.

Он пошевелил плечами и почувствовал, как смещаются пластины доспеха поверх напряженных мышц и ноют конечности, которые слишком долго оставались без движения.

Хенрикос взглянул на экран. На нем отображались светящиеся проекции кильватерных следов в варпе, нанесенные на картографическую сетку потрясающей сложности. Легионер проследил за двумя последними траекториями следов, отмечая движение «Серого когтя» через лабиринт эфира.

Хенрикос изучил входящие сигналы, делая поправку на известное паразитное отражение сигнала авгура. Моргнув, чтобы окончательно прийти в себя, он вспомнил, куда направлялся, прежде чем подкрался сон. Легионер включил новый поиск и просмотрел заполнившие экран данные. Понадобилось пять часов, чтобы подготовить алгоритмы, так же как и в случае с прочими поисками. Иногда он задавался вопросом, не забыл ли как правильно это делать.

Эту методику вбил в него Джебез Ауг, заставляя заучивать наизусть процедуры под сенью неослабной дисциплины.

– Другие могут быть быстрее, – с теплотой говорил ему железный отец. – Другие могут быть даже сильнее, но нет никого более методичного.

Ауг, вне всякого сомнения, погиб. Вероятнее всего, весь клан был уничтожен на Исстване и после него. Все его воины сгинули в пекле. Тогда им не помогли старые уроки, но они попали в эту ситуацию ослепленные стремлением быстрее добраться до врага, забыв собственные принципы.

Феррус тоже. Больше всех ослепленный.

На линзах начали пульсировать новые руны, и Хенрикос полностью сосредоточился. Он просмотрел многоуровневый клубок маркеров траекторий, переплетающихся внутри стилизованных варп-каналов.

Минуту он ничего не видел.

Затем проблеск. Слабый след, едва заметный в диапазоне вероятных варп-путей.