Одиссей нажал ногой первый попавшийся плоский рычаг с нарисованной поющей птичкой. Непонятное устройство тут же ожило, наполнив пещеру странной музыкой с преобладанием ударных инструментов и разнообразных флейт.

    Пожав плечами, царь Итаки нажал плоский рычаг повторно, и музыка прекратилась.

    В пещеру вбежали встревоженные Гектор с Агамемноном.

    -  Эй, ты чего? - испуганно спросили они. - Нас чуть Танат не хватил. Парис от страха на скалу залез и теперь орет, как ненормальный, чтобы его оттуда сняли.

    Одиссей выскочил наружу. Парис действительно сидел на скале над пещерой с круглыми от ужаса глазами и слушал гневные проклятия бегавшего вокруг костра Аякса.

    -  Он что, туда на крыльях взлетел? - ошарашенно спросил Одиссей.

    Греки недоуменно развели руками.

    -  Мы в этот момент отвернулись, - виновато объяснил Гектор, - а он - фить, и уже наверху.

    -  Тартар вас всех побери! - Царь Итаки потряс кулаками. - На минуту вас ведь только оставил, сами теперь его оттуда снимайте.

    И, сплюнув в сторону, Одиссей демонстративно вернулся в пещеру…

    Что-то ему все это время не давало покоя. Что-то он в этой пещере увидел. Увидел мельком нечто очень важное, отложившееся на краю сознания.

    -  Так… - Одиссей остановился точно посередине пещеры, внимательно обведя ее взглядом.

    Так и есть.

    На колченогой тумбочке у кровати, рядом с бронзовым подфакельником стояла деревянная гравюра, изображавшая молодую улыбающуюся женщину невиданной красоты.

    -  Афина, нет, Афродита, - вслух произнес Одиссей, перебирая в памяти симпатичные мордашки и с каждой секундой все больше и больше понимая, что женщина на картине очень похожа на его покойную мать Антиклею.

    “Но этого просто не может быть”, - спокойно подумал царь Итаки и поставил в этом неразрешимом вопросе жирную точку, решив, что сходство женщины на портрете с его матерью случайно. (Наивный человек! - Авт.)

    А вот картина с изображением Лаэрта над ночным горшком великана никаких сомнений у Одиссея не вызвала, повергнув его в суеверный шок.

    На картине ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был изображен ЕГО ОТЕЦ.

    Одиссей медленно, словно сомнамбула, подошел ближе.

    Вблизи портрет его отца оказался весь искромсан прямоугольными дырочками, а в центре картины торчала рукоять ушедшего до половины в каменную стену ножа.

    Спасительный для психики ответ пришел в голову Одиссея сам собой.

    Все сразу встало на свои места.

    -  Понятно. - Царь Итаки с облегчением вздохнул. - Шуточки известного хохмача Диониса. Ну, я тебе это припомню!

    Неизвестно, какие еще угрозы последовали бы в адрес бога вина, слетев с уст взбешенного Одиссея, но тут пещера содрогнулась от чьих-то могучих шагов.

    Чьих-то, гм…

    Не будем мудрствовать лукаво, а скажем прямо: в пещеру возвращался великан.

    Агамемнон, Аякс, Гектор и Парис были тут как тут.

    -  Одиссей, - истошно заорали они, - караул…

    -  Парис? - Царь Итаки обалдело вытаращился на бледного юношу, словно именно он и был чудовищным великаном. - Но как ты спустился со скалы?

    -  Как хозяина пещеры вдалеке увидал, - ответил за юношу Агамемнон, - так вниз кубарем и скатился.