Говорить новой родне о том, как долго пришлось дроу уговаривать его познакомиться с родней, граф Шаграйн не собирался. Мало ли больших и малых ошибок мы совершаем в жизни, не стоит о них вспоминать, если в конце концов выбран верный путь.

— Ты готов? Годренс пришел, — заглянул в комнату Дунвар, бесцеремонно вырывая вожака из плена воспоминаний, и Рад со вздохом шагнул к двери.

Все-таки очень мало времени и внимания он уделяет своей стае, после того как перевел ее сюда, в купленное Годренсом на свое имя маленькое поместье, расположенное в отдалении от всех городов и селений на северо-западном склоне Западных гор. Когда-то здесь было хотя и маленькое, но самостоятельное королевство Архана, однако один из предков короля Георгиуса присоединил его к Ардагу, женившись на единственной арханской принцессе.

— А вы с ума, случаем, не сошли? — ошеломленно охнул граф через несколько минут, рассматривая кучку так хорошо знакомых парней, его верных воинов из отряда Черных волков. — А кто будет женщин и детей охранять?

— Тут еще почти десяток взрослых мужчин и несколько подростков остается, — уверенно сообщил Дун. — А оборотней в Ардаге после договора, который заключил Лоурден с дроу, никто не трогает. Боятся Иридоса, главу дома ди Тинерд.

— Вы жалеете, что не пошли к нему? — невольно сорвалось с губ Дирарда, и он сердито нахмурился.

— Неужели ты сомневаешься? Ну конечно же нет. Ты пришел в самый тяжелый для стаи момент, не колеблясь принял нас, купил жилье, а Год вылечил деда… — Дун резко прервался и подозрительно уставился на вожака. — Может, тебе просто не хватает хороших слов? Так скажи, мы будем устраивать ежедневные вечерние восхваления.

— Это я буду устраивать вам ежедневные утренние нагоняи, — притворно рассердился Рад. — И Году тоже! Наобещал вам, не посоветовавшись со мной, а теперь стоит и веселится. Годренс! Ты думаешь, я не вижу твоей блаженной улыбки?

— А? Улыбка? — невпопад спросил маг и вдруг расплылся еще шире: — Но это не потому… просто я женился.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О странностях любви, привередливых фрейлинах, настойчивых мужчинах и неожиданных поворотах судьбы

— Вот скажи, чем я ей нехорош? — расстроенно спрашивал кого-то за кустами мужчина, в котором Бет по голосу опознала рыжего весельчака Мишеле и сразу же поспешила свернуть на боковую тропинку.

— Ты же не объясняешь всем влюбленным в тебя юным графиням и баронессам, почему воротишь от них нос? — устало буркнул в ответ Ительниз Габерд. — Ну попытайся послать ей цветы или спой, тут сейчас не осталось никого из тех придворных острословов, которые могли бы высмеять тебя за серенаду.

— Мне плевать на их плоские шуточки, — невесело пояснял все удаляющийся голос рыжего графа. — Я боюсь отпугнуть ее чрезмерной назойливостью.

«Когда это мужская настойчивость пугала не привыкших к вниманию бесприданниц?» — хмуро фыркнула Бетрисса и снова вернулась на центральную дорожку, ей нужно было добраться до той из клумб, на которой она заприметила сизые метелочки садовой мяты. Не самое сильное успокаивающее, зато хорошо знакомое, матушка Тэрлины постоянно пила мятный чай и всех убедила, что это лучшее средство от бессонницы и приходящих по ночам невеселых дум.

Конечно, проще было бы попросить горстку у прислуги, но они могут доложить Аньяте, а та забеспокоится, прибежит с вопросами. После памятного объяснения домоправительница считала своим долгом особо опекать Бет и смотрела на нее преданным взглядом верной собаки. И у мага нельзя попросить какое-нибудь немудреное зелье. Он о чем-то догадывается, и лицо сразу становится такое виновато-замкнутое, что пропадает всякое желание к нему подходить.