– Да, я провел очень много объяснивший час. И не без пользы, я надеюсь.

– Знаю я тебя! Держу пари: ты просто не способен посидеть спокойно. – Фаун отряхнула несколько кусочков коры и листья, приставшие к его рубашке, и недовольно отметила новую прореху в его штанах на колене; штаны были испачканы кровью там, где колено было поцарапано. – Шатался по лесу, конечно. Клянусь, ты столько ходил, что забыл, как остановиться. Уж не на деревья ли ты лазил?

– Всего на одно.

– Что за глупость – со сломанной-то рукой! – ласково принялась отчитывать Дага Фаун. – Ты хоть не свалился?

– Нет.

– Благодарение богам! Ты должен быть осторожнее. Надо же, лазить по деревьям! Я-то думала, что предполагаю такое в шутку. Хочу, чтобы ты знал: мне нужен неполоманный жених.

– Я знаю, – улыбнулся Даг и огляделся. Фаун только теперь осознала, что они каким-то чудесным образом оказались наедине. Даг, похоже, подумал об этом одновременно с ней: он уселся в большое деревянное кресло у очага и привлек к себе Фаун. Девушка радостно взобралась к нему на колени и подняла голову, ожидая поцелуя. Поцелуй получился страстным, и оба ловили ртами воздух, когда их губы оторвались друг от друга.

– Им не удастся, – ворчливо сказала Фаун, – еще долго держать нас порознь.

– Нас не растащат, даже если привяжут к диким коням, – согласился Даг. Глаза его блестели, но улыбка стала серьезной.

– Ты уже решила, где хочешь провести завтрашнюю ночь? Уедем или останемся?

Фаун вздохнула и выпрямилась.

– А ты что предпочитаешь?

Даг губами отвел локоны со лба Фаун – прикасаться к ее лицу свои крюком он не любил. Это превратилось в ряд поцелуев, которыми он покрыл ее брови. Потом Даг задумчиво откинулся в кресле.

– Здесь нам будет физически легче. До лагеря Хикори за день мы не доберемся, не говоря уже о двух часах завтра вечером. Если мы разобьем в пути лагерь, тебе придется все делать самой.

– Я не возражаю против работы, – вскинула голову Фаун.

– Дело вот в чем. Мы будем не просто заниматься любовью, мы будем творить воспоминания. Завтра такой день, который будешь помнить всю жизнь, даже когда другие дни забудутся. Так что настоящий вопрос, и единственно важный, заключается вот в чем: какие воспоминания ты хочешь унести в будущее?

В нем говорит опыт, подумала Фаун. Лучше к нему прислушаться.

– По крестьянскому обычаю молодожены отправляются в свой новый дом, чтобы спать под новой крышей. Вечеринка все равно продолжается. Если мы останемся, клянусь, дело кончится тем, что я до полуночи буду мыть посуду, чем мне вовсе не хотелось бы заниматься этой ночью.

– У меня нет дома, куда я мог бы тебя увезти. У меня с собой нет даже шатра. Так что тебя ждет крыша из звезд, если не крыша из дождевых облаков.

– На дождь не похоже. Обычно в это время года три-четыре дня держится чудесная ясная погода. Признаю, я предпочитаю комнату на постоялом дворе ночлегу в поле, но по крайней мере с тобой можно не бояться москитов.

– Думаю, нам удастся устроиться лучше, чем в поле.

Фаун, обдумывая его слова, сказала серьезно:

– Этот дом для меня под завязку полон воспоминаний. Некоторые из них приятные, но многие мучительны, а мучительные воспоминания имеют привычку являться первыми. И еще: этот дом будет полон моих родственников.