Дедок запрокинул аккуратную седенькую бородку и принялся высматривать что-то на потолке.

– Вон куда вас выбросит! – победно сообщил он, указывая пальцем вверх и вправо. – Вон за той колонной!… Вы ее тогда бегом обогните и, может быть, как раз его там и перехватите! Пойдемте!

Быстрым шагом они пересекли «улицу» и подошли к одной из опор.

– Вот, – сказал дедок, останавливаясь перед теневым овалом. – Это, как бы вам объяснить…

– Да я уже им пользовался, – нетерпеливо прервал его Василий.

– Вот как? – поразился старичок. – Что ж, тем проше… А что глаза закрывать надо, знаете? Нет? О-бя-зательно закройте, а то голова закружится. Да! Спасибо вам за помощь.

Голова и впрямь не закружилась, но ориентировку Василий утратил полностью. Во всяком случае, открыв глаза, он просто не понял, куда теперь нужно бежать. Взглянул вверх, надеясь увидеть крохотного Сократыча, но того что-то нигде не было. Ну правильно: старичок ведь предупреждал, что Василия выбросит «за той колонной»… За какой же это, за той", хотелось бы знать…

Озираясь, Василий двинулся к ближайшей опоре, обогнул выступ – и остановился. Навстречу ему шел человек – надо полагать, тот самый.

Если белоснежная хламида Сократыча как-то совершенно естественно и ненавязчиво вписывалась в пейзаж, то одежды идущего навстречу казались нелепыми именно в силу своей узнаваемости. Собственно, из одежд на незнакомце были одни штаны. Короткие, скособоченные, плетеные на манер корзины из толстых мягких проводов, они тем не менее гордо свидетельствовали о мужском достоинстве их носителя.

Увидев Василия, незнакомец обомлел. Он явно не верил своим глазам. Наконец губы его шевельнулись в счастливой улыбке.

– Мент… – тихо и нежно, словно боясь спугнуть удачу, выдохнул он. – Заклепать мои карие очи – мент!

(Возраст – двадцать пять-тридцать; рост – от ста семидесяти пяти до ста восьмидесяти пяти; сложение – жилистое, худощавое; лоб – низкий; наличие морщин – отсутствуют; глаза – зеленые (а никакие не карие!), средней величины; уши – большие, прижатые; нос – утиный. Особые приметы…)

Василий не поверил и всмотрелся еще раз. Особых примет не было. То есть вообще ни одной.

Незнакомец, надо полагать, сомнение это уловил – и лицо его болезненно дернулось.

– В рифму, свисток, берешь? – совсем уже мяукающим голосом осведомился он. – Ты здесь на цырлах бегать будешь, понял? Бейцалы мне отлэкаешь!

Произнесено вроде все было правильно, только вот зубы доверия не внушали. Неровные (стало быть, свои, а не вставные) и слишком уж целенькие для отбывавшего срок.

– Клыки жмут? – холодно поинтересовался Василий. – Или башка на плечи давит? Наблатыкался и думаешь – автор?

Побледнев от обиды, незнакомец подался навстречу, умудрившись, впрочем, не сделать при этом вперед ни шагу.

– Ночник ты красноперый! – с угрозой выговорил он. – Выстеклю, помою, врача приглашу!

– А ну? – с интересом спросил Василий, неспешно закладывая руку за пазуху и доставая «Макаров». Незнакомец обрадовался.

– Нычь бедолагу-то, – ласково посоветовал он.