Я протянул ей тропический шлем.

— Наденьте-ка… А не то перегреетесь на солнце.

— Ну и вид у меня в нем будет… Ну, признайтесь, Пьер?

Ее фамильярность вывела меня из себя. Довольно натянуто я заметил:

— Разве вы никогда не носили шлема?

— Носила, конечно! Давным-давно… В Бомбее. И старалась это делать как можно реже!

Я замахнулся, отгоняя двух голодных псов, что-то вынюхивавших у меня под ногами. В какую же игру я, сам в нее не веря, позволил себя втянуть? На что я еще надеялся?

— Я бы чего-нибудь выпила, — сказала она. — Далеко еще этот бар?

— Мы уже пришли.

Я толкнул дверь. Все такая же улыбающаяся и спокойная, она вошла, сама выбрала столик у окна, откуда видна была улица. Я взглянул на часы: Жаллю вот-вот появится. Только сейчас я заметил, что на ней был темный английский костюм. Раньше я не обращал на это внимания. Так же как и на ее глаза… они оказались карими с янтарным отливом.

— Что вам заказать? Здесь все больше пьют виски.

— Что ж, пусть будет «Джилбиз».

У меня едва не вырвалось: «Ману не любит виски». Вместо этого я позвал Мустафу и заказал два виски с содовой.

— Как вам живется на плотине? — спросила она. — Рене уверяет, что там удобно. Но ему везде хорошо.

Я принялся рассказывать о плотине. Она тут же меня прервала:

— Только не говорите мне «мадам». Нам предстоит прожить бок о бок, по-товарищески несколько недель. Знаете, мне уже приходилось так жить. По-походному. Ведь я не преувеличиваю?.. Так что давайте без этих церемоний.

— Господин Жаллю не любит фамильярности.

— Ну, то он. Между нами, Пьер… Как он ведет себя с вами? Блюдет дистанцию? Бывает резким?

— Скорее натянутым.

— Так я и думала. Не сердитесь на него. У него столько забот! Да и характер нелегкий… Иногда он такой странный… Вы его еще плохо знаете. Когда на него находит мрачный стих, уж поверьте мне, лучше ничего не замечать. Ой! Смотрите-ка!

Она показала мне тонгу, которую тащила древняя кляча, вся облепленная мухами. За повозкой шли двое крестьян в лохмотьях, с ружьями за плечами.

— Здесь, — пояснил я, — все местные обожают оружие. Без ружья они чувствуют себя раздетыми.

Но она не слушала меня. Просто захотела сменить тему. Она поднесла ко рту бокал. На пальце у нее блеснуло обручальное кольцо. Тонкое платиновое колечко с крошечными брильянтиками. А Ману кольца не носила.

— Вам будет не хватать Парижа.

— Не думаю, — сказала она. — Мы живем в довольно уединенном месте. Знаете улицу Ферм? Нет? Это в Нейи… Дом мрачноват, да к тому же он для нас слишком велик. Рене часто отсутствует. Нельзя сказать, что мне там так уж нравится. Что бы я делала без своих книг!

— Так вы пишете?

— Только пытаюсь. Вы станете надо мной смеяться. Вы-то — настоящий мастер!

— Да будет вам. Какой я мастер!

— Рене говорил мне о вас. По-моему, у вас увлекательная профессия!

И в этот момент я увидел Жаллю. Он шел вдоль стены, стараясь держаться в узкой полоске тени, благодаря которой под стенами отеля можно было хоть как-то укрыться от зноя. Он появился неожиданно. Я опустил глаза, чтобы не насторожить молодую женщину. Она сидела спиной к двери. Он застанет ее врасплох. Жаллю вошел, снял шлем и очки, заметив нас, помахал рукой. Я поднялся. Жаллю уже склонился над столиком.

— Здравствуйте, Клер. Как вы добрались? Нет-нет, не вставайте.