И Аллах откликнулся на его мольбу.

– Я вспомнил! – перед закрытой дверью выкрикнул Гамаль. – Вспомнил! Меня зовут Юсеф еврей! Ты слышишь? Юсеф еврей! Открывай!

– Ты признаешь, что ты еврей?

– Нет, просто так меня зовут. Кличка такая.

– В священный храм Аллаха евреям входа нет. Убирайся, или мы все зубы тебе пересчитаем!

И вдруг раздался еще один голос. Низкий, смутно знакомый. Услышав его, Юсеф сообразил, что он принадлежит мужчине, говорившему с ним по телефону.

– Мы ждем его. Пусть войдет.

Дверь открылась. Юсеф осторожно заглянул внутрь. Повсюду лежали густые тени.

– Пусть войдет тот, кто слишком долго «спал», – прозвучал откуда то голос мужчины, звонившего по телефону.

И Юсеф Гамаль шагнул в темное помещение.

Здесь не горела ни одна свеча.

– Ты последний из избранных, кого мы ждем, – вновь прозвучал голос. – Входи, Тянущийся к свету, и следуй за мной.

– Следую.

Тени сгущались. Теперь Юсеф чувствовал на себе недобрые взгляды. Точнее, чувствовал их на своем носу.

– Разве еврею дозволено встречаться с муллой? – с подозрением спросил кто то.

– Он не еврей, у него просто такая кличка, – произнес мужчина, говоривший с ним по телефону.

– У него еврейский нос!

– Его нос – это пропуск в рай. Завидуй ему – ты, с кнопкой вместо носа!

– Лучше зовите меня Абу Гамалином, – расправив плечи, попросил Юсеф.

В ответ кто то оглушительно засмеялся, а потом еще кто то назвал Юсефа Гамалем Махуром.

Знай Гамаль этих людей, он бы обиделся. Но по крайней мере называться «Носом верблюда» лучше, чем Юсефом евреем.

Они прошли в комнату, из светового люка которой сверху с потолка, сквозь тонкий муслин падал слабый свет. На полу уже лежали молитвенные коврики, и все вошедшие преклонили колени, включая и того высокого человека, чей голос Юсеф слышал по телефону.

Когда все стихло, кто то зажег свечу. Ее тусклый свет отбросил тень на человека, сидящего за экраном. Угадывалась его густая, окладистая борода.

– Правоверные, мы будем говорить по английски, ибо одни здесь владеют фарси, другие – арабским, но мало кто знает оба языка.

Какой странный голос! Юсеф, встретивший за свою жизнь всего нескольких персов, решил, что именно иранский акцент придает столь приятное звучание английской речи. Или такой разительный контраст из за того, что ньюйоркцы говорят в нос?

– Я не открою своего лица даже вам, правоверные, – начал мужчина. – Смотреть на меня харам – запрещено. И имя мое вы никогда не узнаете. Одни называют меня муфтием, другие – имамом. Кое кто из вас знает меня под именем, которое дали мне разведывательные органы Египта, Ирака и Великого Сатаны. Имя это – Глухой Мулла.

Среди молящихся пронесся вздох восхищения.

Юсеф был потрясен. Все правоверные знали о Глухом Мулле, персидском служителе Аллаха, которого неверные поносили за яростные выступления против всего западного. Говорили, что он сам сконструировал дьявольскую машину, которая призвана была уничтожить египетскую марионетку американцев – Мубарака, но бомба взорвалась прямо у него в руках. Спасение Глухого Муллы считалось даром Аллаха и подтверждением святости восставшего из мертвых, поскольку Мулла всего лишь полностью оглох на одно ухо и частично на другое.

Еще большее впечатление производило то, что именно Глухой Мулла подготовил взрыв Центра международной торговли, а также двух автомобильных туннелей. Правда, обстоятельства сложились неблагоприятно и заговорщиков схватили, а сам Глухой Мулла оказался в федеральной тюрьме.