Вот какие показания этот самый доктор, его зовут Джонатан Дранов, впоследствии дал под присягой:

«Майкл сказал, что услышал звуки, характерные для секса. Я попросил его уточнить, какие именно. Но он просто повторил: “Ну, знаете, такие звуки, какие бывают, когда двое занимаются сексом”. В общем, я так и не понял, что конкретно он имел в виду. Майкл не дал никаких пояснений сверх этого, не сообщил никаких деталей. Я попытался поднажать, и стало ясно, что больше ему сказать нечего. Я спросил, что он видел. Майкл ответил, что не видел ничего, но, надо отметить, он был при этом порядком испуган и взвинчен».

Дранов – врач. По закону он обязан заявлять обо всех ставших ему известными случаях насилия над детьми. Так что возникает второй вопрос: почему Дранов не сообщил властям о разговоре с Маккири? Разумеется, его спросили об этом на суде.

Адвокат Сандаски: Итак, в тот вечер вы настойчиво выспрашивали у Маккири, что именно он видел, но, насколько я понял, ничего конкретного он вам не сказал. Я прав?

Дранов: Абсолютно.

Адвокат: Ясно. Однако у вас сложилось впечатление, что Маккири слышал звуки секса. Это так?

Дранов: Не совсем. Звуки, которые он истолковал подобным образом.

(Обратите внимание на это слово: «истолковал».)

Адвокат: И вы посоветовали Маккири рассказать об этом происшествии своему боссу, Джо Патерно. Это так?

Дранов: Да, это так.

Адвокат: Но вы не порекомендовали ему обратиться в службу защиты детей или в органы социального надзора?

Дранов: Нет.

Адвокат: Не посчитали, что необходимо поставить в известность полицию?

Дранов: Нет.

Адвокат: Или хотя бы оповестить службу безопасности кампуса?

Дранов: Нет.

Адвокат: И сами вы тоже не сочли рассказ Майкла поводом обратиться в полицию. Это так?

Дранов: Да, так.

Адвокат: Я правильно понимаю, что причина заключалась в следующем: описанное Маккири не показалось вам достаточно криминальным, чтобы немедленно заявлять об этом властям?

Дранов: Да, абсолютно верно.

Вот так: Дранов, лично слышавший рассказ Майкла в день происшествия, попросту не воспринял его всерьез.

Когда спустя несколько лет свидетель давал показания в суде, ситуация усложнилась. Сначала Маккири утверждал, что видел Сандаски в душе в самом начале весны, 1 марта 2002 г., в пятницу. По воспоминаниям Маккири, кампус был пустынен, а на следующий день – в субботу, 2 марта, утверждал Майкл, они встретились с Джо Патерно. Но следователи, просеяв архив университетской электронной почты, обнаружили, что Маккири напутал. Их встреча с Патерно состоялась годом раньше – в субботу, 10 февраля 2001 г., а значит, инцидент в душе, предположительно, имел место накануне – в пятницу, 9 февраля.

Но тогда картина не сходится. Маккири запомнил, что в тот вечер, когда он видел Сандаски в душевой, в кампусе почти никого не было. Однако именно в тот пятничный вечер кампус выглядел как угодно, но только не пустынным. Рядом, на ледовой арене, проходил матч местных хоккеистов с командой Университета Западной Вирджинии. Встреча началась в 21:15, так что на улице наверняка толпились болельщики. А буквально в пяти минутах ходьбы, в Центре Брюса Джордана, выступала популярная канадская рок-группа Barenaked Ladies. Словом, в этой части кампуса царил полный бедлам.

Джон Зиглер, журналист, много писавший об этом скандале, утверждает, что в тот отрезок времени единственным пятничным вечером, когда кампус мог выглядеть пустынным, остается 29 декабря 2000 г. – один из дней рождественских каникул. Если Зиглер прав, – а его доводы выглядят убедительно, – то возникает и третий вопрос: если Маккири стал свидетелем насилия, то почему он ждал целых 5 недель – с конца декабря до начала февраля, прежде чем сообщил об этом в администрацию университета?

Обвинение на процессе Сандаски сделало вид, будто этих неопределенностей и двусмысленностей не существовало.