— Ага, ну да. И чего еще вы хотите, Болан?

— Двадцать четыре часа.

— Что это значит? Зачем вам еще двадцать четыре часа?

— Чтобы в течение этого времени полиция сотрудничала со мной.

— Опять двадцать пять! Парень, да у тебя не все дома!

— Возможно, — ответил Болан с печальным вздохом. — Но я все еще надеюсь. Послушайте, Постум, я позвонил вам, поскольку мне сказали, что вы честный и умный полицейский. И вы уже вовлечены в тактическую игру, так почему бы вам не заняться тактикой? Пусть разразится война. Попробуйте посмотреть на все это с другой точки зрения. Вы даете мне 24 часа. Разгорается война и вся дрянь, скрывавшаяся в темных норах, выползает на свет божий. Я вмешиваюсь и помогаю каждой стороне как можно быстрее и успешнее отправить возможно большее количество бойцов другой стороны на тот свет. И завтра утром, в это самое время я покидаю город, оставляя от Синдиката и от коррумпированных политиков лишь жалкие ошметки, которые даже в тюрьму сажать не имеет смысла.

— Это безумие, вы не можете не понимать последствий такой войны. Я не могу пойти на...

— Знаю, что не можете. — Болан коротко рассмеялся, и Постуму показалось, будто кубик льда упал на дно глубокого стакана. — В этом-то и заключается основная разница между полицейским и солдатом. Я — солдат, Постум. И я должен мыслить тактически. Вообще-то я позвонил, чтобы сказать вам: война неизбежна. Советую вовремя отозвать своих шептунов.

— Каких еще шептунов?!

— Переодетых агентов. По моим подсчетам, это, как минимум, шесть человек, работающих в...

— Хорошо, хорошо! — быстро прервал его Постум. Он не любил, когда даже работники департамента обсуждали его секретные операции. А уж этот... — Вот, что я вам скажу, Болан. Я тронут вашей заботой о безопасности служащих полиции, но лучше вам от этого не станет. На данную проблему у нас есть своя точка зрения, мистер, менять ее мы не собираемся и не нуждаемся в вашей помощи для решения наших внутренних дел. Более того, если я...

— Прошу прощения, — прервал Болан. — Мое время истекло. Приятно было побеседовать, Постум. Держитесь.

В трубке послышались гудки и лейтенант раздраженно повернулся к сержанту. Тот сокрушенно покачал головой.

— Слишком мало времени длился ваш разговор, — сказал он. — Он звонил откуда-то из северной части города — вот все, что удалось установить.

— Чертов сукин сын! — буркнул Постум. — Вы слышали, что говорил этот распроклятый сукин сын?!

Сержант серьезно улыбнулся.

— Скверное дело, сэр. А парень, сдается мне, в порядке. Жаль. Очень жаль.

— Приберегите свою жалость ко дню его похорон, — грубовато отреагировал лейтенант. — И можете не записывать свою речь на бумагу — у вас не будет времени ее забыть.

— Мак Болан... — продолжал сержант тем же тоном. — Кто бы мог подумать? Вот уж не ожидал, что он объявится у нас в Сент-Луисе.

— Можно подумать, слушая вас, что он нам честь оказал, — проворчал Постум. — Распечатайте эту запись да присмотрите, чтобы копия была качественной. Затем позвоните капитану и доложите, что я хочу обсудить с ним сложившуюся ситуацию.

Постум направился было в свой кабинет.

— О, я не успел сказать вам, сэр. Капитан собирает совещание всех офицеров в своем кабинете, в... — сержант взглянул на часы, — через пять минут.

— Сделайте копию ленты, — ответил Постум с порога. — Я захвачу ее с собой.

Он прошел в свой кабинет, запер дверь, уселся на край стола и, подтянув к подбородку колено, обхватил его руками. После чего позволил сдержанной улыбке озарить свое обычно серьезное лицо.