— Знаешь, я так рада, что у меня теперь в этом городе есть еще один друг, что готова сделать вид, будто ты ничего такого мне не говорил, — примирительно предложила она. — Так будет лучше, можешь мне поверить…

— Это потому, что ты до сих пор любишь Винченцо?

— Это потому, что я с недавних пор не верю в любовь, — сдержанно ответила Микела. — Именно поэтому и предлагаю остаться друзьями. Дружба более искреннее чувство. За него и предлагаю выпить в завершение сегодняшнего дня. Но только минералку, — с улыбкой уточнила она. — У меня как раз есть еще не начатая бутылка… Подожди минутку…

Микела пошла в другую комнату, а Лоран, проводив ее расстроенным взглядом, направился было к выходу, но, проходя мимо туалетного столика, заметил распечатанное письмо с прикрепленным к нему голубем. Взяв его в руки, он пробежал взглядом несколько строк, и его лицо озарилось догадкой.

Так вот почему Микела все время находила разные предлоги, лишь бы не говорить об этом Винченцо! И вот почему дружба ей теперь кажется более искренним чувством, чем любовь…

Он принял было решение оставить письмо на прежнем месте, но, поразмыслив, оставил на столике только голубя, а письмо, аккуратно сложив, опустил в карман и торопливо вышел из комнаты.

— А вот и я… И обещанная минералка… Тебе осталось только придумать красивый тост, — бодрым голосом объявила Микела, но, увидев, что в гостиной никого нет, невесело усмехнулась.

— Ну вот, наивной принцессе снова придется проводить вечер в одиночестве… — с досадой пробормотала она. — Хотя я ведь сама этого хотела, так что нечего теперь жаловаться… Лоран неглупый парень, и он явно понял, что после «минерального» тоста в честь нашей дружбы ему придется убраться восвояси… Вот он и ушел, не дожидаясь этого момента… Ну что ж, это и к лучшему… Избавил меня от необходимости выставлять его за дверь, — натянуто улыбнувшись своему отражению в зеркале, завершила она.

Микела налила в бокал минералку, но, так и не сделав ни глотка, принялась задумчиво перекатывать его в ладонях. Потом со злостью поставила бокал на комод и с едва сдерживаемым негодованием проговорила, повернувшись к зеркалу:

— Да что ты успокаиваешь себя какими-то идиотскими словами? Тоже мне придумала словесную панацею от всех бед: к лучшему… Все самое лучшее, что могло случиться в твоей жизни, ты только что прогнала, уничтожила, перечеркнула жирной чертой… Ты посмеялась над признанием Лорана вместо того, чтобы сказать ему в ответ: «Да, я тоже влюбилась в тебя с первого взгляда, я тоже думала о тебе все эти дни, я тоже не решалась признаться в этом ни тебе, ни даже себе самой… Но теперь, когда ты осмелился сделать первый шаг, нам ничто не помешает быть вместе»… В ту минуту у тебя не хватило духу оставить в прошлом пережитые обиды и разочарования и поверить в его искренность… Зато ты с легкостью сделала это теперь… — с горькой иронией продолжила она. — Теперь, когда он ушел и наверняка больше никогда не вернется… Ну а тебе останется только обходить стороной и детский театр, и улицу Рабле, чтобы не терзать себя бесполезным раскаянием и не поддаваться искушению еще раз встретиться с Лораном… — тяжело вздохнув, прошептала она, устало опускаясь на диван.

Но, бросив случайный взгляд на столик и увидев, что вместо письма там осталась только фигурка голубя, вновь вскочила на ноги и задумчиво проговорила:

— Разве только заглянуть туда, чтобы узнать, для чего он украл письмо…

Микела нервно прохаживалась вдоль каменного фасада, украшенного многочисленными сказочными персонажами, уговаривая себя набраться смелости, чтобы переступить его порог и, миновав раскинувшийся за дверью волшебный лес, вновь увидеть в полутемном зале ставшее для нее уже почти родным лицо Лорана.