Приход к власти нацистов в 1933 г. вынудил Институт выехать из страны, но не уничтожил его как центр теоретической мысли. Хоркхаймеру удалось договориться о переводе Института в США в 1934 г. и о присоединении его к Колумбийскому университету в Нью-Йорке в качестве ассоциированного учреждения. Перед началом второй мировой войны все ближайшие коллеги Хоркхаймера переехали к нему в Америку. В Соединенных Штатах Институт работал в политической обстановке, где не было ни массового рабочего движения, хотя бы формально приверженного идеалам социализма, ни сколь-нибудь заметной марксистской школы. В новой обстановке Институт постепенно начал приспосабливаться к местной буржуазной среде, пересмотрев свою прошлую и настоящую деятельность, дабы не уязвить местные академические и корпоративные круги, и проводя социологические исследования в духе традиционного позитивизма. Стараясь не выделяться из нового окружения. Институт фактически полностью устранился от политики. Вместе с тем Хоркхаймер и Адорно по-прежнему испытывали резкую личную неприязнь к американскому обществу, что нашло отражение в опубликованном после войны совместном труде «Диалектика Просвещения» (предусмотрительно изданном в Голландии). В нем североамериканский либерализм фактически отождествлялся с германским фашизмом. Возвращение Института во Франкфурт в 1949—1950 гг. не изменило его социальные функции и ориентацию, существенно трансформировавшиеся в США, несмотря на то, что теперь Западная Германия в политическом и культурном отношении являла собой самую реакционную из крупных стран Европы. Марксистские школы в ней были уничтожены в результате нацистского шовинизма и репрессий англичан и американцев, а рабочий класс был временно пассивен и инертен. В условиях, когда предстал запрет КПГ, а СДП формально порвала все связи с марксизмом, деполитизация Института была завершена: если в академических кругах США он был обособленным анклавом, то в Западной Германии его официально чествовали и брали под покровительство. Критическая теория, которую в 30-х годах выдвигал Хоркхаймер, теперь прямо отвергала какую-либо связь с социалистической практикой. Отойдя от дел, Хоркхаймер дошел до позорной апологетики капитализма.

Напротив, Адорно (он стал директором Института в 1958 г., при нем в Институте были созданы самые значительные работы в послевоенный период) никогда не вступал на этот путь: он отстранился от политики дальше, чем кто-либо из его коллег. В отличие от него, Маркузе, который остался в США и находился в 50-е и 60-е годы в духовной и институциональной изоляции, сохранил непримиримую революционную личную позицию. Однако объективно напряженность обстановки, в которой он оказался, отразилась на его образе мышления. Он разделял политические идеалы классического марксизма и в то же время находился в полной изоляции от какой-либо активной социальной силы, борющейся за эти идеалы. Маркузе теоретически осмысливает в Америке структурную «интеграцию» рабочего класса в развитый капитализм и, следовательно, непреодолимость разрыва между социалистической теорией — вновь неизбежно превращающейся в «утопию» — и действиями пролетариата в современной истории.