Дело в том, что вопросы, на которые в свое время не дало ответа поколение Ленина, невозможно было решить ввиду разрыва между теорией и практикой в эпоху Сталина. Несмотря на продолжительные поиски и окольные пути их решения западным марксизмом, они до сих пор ждут ответа. Эти вопросы лежат вне сферы компетенции философии. Они касаются центральных экономических и политических реалий, господствующих в мировой истории в последние 50 лет. Рамки нашей работы не позволяют дать анализ этих вопросов, и мы ограничимся лишь простым их перечислением. Прежде всего надо ответить на вопрос: «Какова подлинная природа и структура буржуазной демократии как типа государственной системы, ставшей нормальным, обычным способом капиталистического правления в передовых странах? Какой тип революционной стратегии способен свергнуть эту историческую форму государства, в столь многом отличающейся от той формы, что была характерна для царской России? Какими могли бы быть институциональные формы социалистической демократии на Западе вне ее?» Марксистская теория практически не затрагивала эти три вопроса (особенно в их взаимосвязи).

Какова роль и позиция нации как социального образования в мире, разделенном на классы? Более того, каковы сложные механизмы национализма как воплощения массовых стихийных сил, сложившиеся за последние два столетия? Начиная со времен Маркса и Энгельса эти вопросы не получили адекватного ответа. Каковы современные законы развития капитализма как способа производства, и существуют ли новые формы кризиса как их проявление? Каковы действительные характеристики империализма как мировой системы экономического и политического господства? В настоящее время над этими вопросами только что стали вновь задумываться, но только уже в условиях, значительно изменившихся со времен Ленина или Бауэра. Наконец, каковы основные черты и динамика бюрократических государств, возникших в результате социалистических революций в отсталых странах? Что роднит и отличает эти режимы друг от друга? Как стало возможным, что за разрушением пролетарской демократии после революции в России последовали революции в Китае и других странах, где пролетарской демократии не существовало с самого начала? Есть ли определенные границы у такого процесса? Троцкий начал анализ революции в России, но не дожил до следующих революций. Именно этот ряд вопросов составляет задачу, которую необходимо решить историческому материализму в настоящее время.

Предпосылкой для ее решения, как мы уже говорили, стал рост массового революционного движения, свободного от организационных ограничений, в сердце индустриального капитализма. Только при этом условии станет возможным новое объединение социалистической теории и практики рабочего движения, способное вдохновить марксизм на обретение знания, которым он сегодня не обладает. В каких формах новая теория может возникнуть и кто будет ее носителями, предугадать трудно. Было бы ошибочным думать, что эти формы будут обязательно повторять классические модели прошлого. Практически все основные теоретики исторического материализма от Маркса и Энгельса до российских большевиков, от видных теоретиков австромарксизма до выдающихся мыслителей западного марксизма были интеллигентами, вышедшими из имущих классов чаще всего крупной, а не мелкой буржуазии.