— Мне не может быть хорошо, когда мне больно. А когда мне больно в процессе этого регулярно, я очень скоро и искренне начну ненавидеть того, кто меня… так! — на одном дыхании выпалила секретарша. — Уф-ф, наконец я тебе это сказала!

— Эй, стой! А ещё тебе что неприятно тогда?! — неподдельно занервничал финансист. — А то скоро окажется, что…

* * *

Ватару с хмурым видом сидел на стуле и следил за закипающим кофе.

Появившаяся из душевой младшая жена, как ни в чём ни бывало, весело улыбнулась ему и хлопнула его по спине:

— Вот такого я тебя обожаю!

Её губы впились в его шею, с левой стороны, под челюстью.

— Совсем другое дело! — Мивако, скрутившись по спирали, уселась на колени мужа.

— Готово. — Все с тем же сомнамбулическим видом старший Асада снял кофе с огня. — Пей.

— Эй, чего ты? — супруга озабоченно заглянула мужчине в глаза.

— Фигня какая-то получается. То нельзя, это непонятно… ладно, проехали…

— Ты сейчас сознательно обострился с Сё. Своей службы безопасности у нас нет. Аутсорс, в принципе, более-менее справляется — работающие на выносе ребята в принципе не могут успевать так, как требуют наши внутренние интересы, — спокойно перечислила секретарша. — Я бы хотела понимать, на что ты рассчитываешь, затевая ещё одну войну. Одновременно с парой имеющихся.

— А ты в какой роли сейчас спрашиваешь? — финансист отстранённо повернулся к супруге. — Как моя жена? Или как-то иначе?

— Как жена, — неловко замешкавшись, явно запнувшись и удерживая паузу дольше, чем нужно, отводя взгляд, сипло ответила Мивако.

— Ну тогда заткнись — и делай, что должна делать женщина, — с нейтральным выражением лица пожал плечами Ватару. — Не нужно совать свой нос жены в дела мужа — пока он об этом не попросит.

Кога закусила губу. Желая не обострять, она сейчас сама себе отрезала пространство для маневра: жена действительно не может лезть в рабочие дела мужа, особенно такие.

С другой стороны, если бы она призналась, что спрашивает как сестра оябуна, это бы автоматически означало: их семью она в иерархии воспринимает много ниже.

Ватару словно угадал её мысли:

— Тебе нравится, когда я так с тобой разговариваю?

Взяв её пальцами за подбородок, он развернул её лицо к себе, глаза в глаза.

— Нет, — сглотнув комок в горле, ответила она. — Ты просто какой-то садист сегодня. Ты сейчас повторяешь то же самое, — она хлопнула себя по ягодице, — но не физически, а морально. Я не понимаю, что на тебя нашло.

— Вот и мне не нравится, когда ты путаешь роли, — моментально постарев, отпуская её подбородок, грустно сказал старший Асада. — Знаешь, в чем наша проблема?

Мивако хотела рефлекторно зарядить насчёт мужского эгоизма, снобизма и неблагодарности немолодого самца — которому себя искренне посвятила молодая женщина, годящаяся в дочери. Ещё и на ролях второй, младшей, жены.

Но в последний момент, решив побыть традиционной до конца, она сдержалась:

— У меня есть собственное мнение по теме. Но давай вначале скажешь ты?

Ватару благодарно кивнул, затем продолжил:

— Каждый раз, когда я принимаю какое-то решение, ты постоянно, с разных сторон, из раза в раз пытаешься занять более высокое положение в иерархии.

— Это как?! — опешила Мивако.