— Какой нетривиальный выбор, — правда, как здесь не удивиться. — Ты на моей памяти первая, кто озаботился такими необычными характеристиками.

— Я в пейнтбол играю, в университетской команде. Людей со зрением и твёрдой рукой хватает и без меня. А вот с обонянием и слухом…

Интересно, что там за пейнтбол. И зачем в нём нюх и слух, как у собаки и кота, соответственно.

— Не слышишь разве? — дочь Томиясу отстраненно ухмыляется, прикрывая глаза и указывая пальцем в сторону лестницы.

Подхожу на два шага ближе, напрягаюсь:

— Слышу теперь!

А в следующую секунду вприпрыжку бегу вниз, потому-что истерически голосят сразу два голоса.

Отсюда не могу понять, кто именно.

— Я с тобой! — Выдыхает прямо мне в затылок Рисако. — Может, чем-то пригожусь!

* * *

На кухне я в первую секунду теряюсь.

Ю, прижимая к щеке ладонь, затравленно смотрит на мать с дивана.

Мивако, с нечленораздельным криком бросаясь вперёд, натыкается на удар пяткой в колено.

И падает задом на пол, чтобы сберечь ногу от перелома.

— Я буду наверху! — тактично шепчет сзади в ухо дочь Томиясу. — Если что, всё слышу!

Она бесшумно удаляется обратно вверх по лестнице.

— Мама, это не перебор ли? — вхожу, на ходу ломая голову, как их размирять и растаскивать, если что.

Том 7 глава 3

— Маса, ты же не считаешь, что взрослая женщина, вырастившая двоих детей, нуждается в дополнительном руководстве со стороны несовершеннолетнего пацана? — мать отвечает вопросом на вопрос, не сводя внимательного взгляда с секретарши. — Особенно если этот пацан является её младшим сыном?

— Ну, тут я бы поспорил на тему профессионализма и личных компетенций, — обнимаю её сзади и с некоторым усилием начинаю перемещаться спиной к двери.

Она, повинуясь моему нажиму, вынуждена тоже перебирать ногами.

— Возрастом не вышел, со мной спорить, — достаточно зло огрызается Нозоми, пытаясь выкрутиться из захвата.

— И снова я бы поспорил. Джи-ти-груп не стала искать руководителя со стороны, — больше ничего не говорю, поскольку намёки хороши недосказаными.

А Нозоми Асада, насколько я вижу, понимает даже четвертьтона.

Мать, так и не передавив собственной силой мою таблетку в животе (я научился подключать последнюю для увеличения производительности мышц), вдруг ударяет пяткой в пол (на самом деле — в большой палец моей правой ноги, но я успеваю среагировать и вовремя его отдёрнуть).

— Ничего себе, ты разошлась, — удивившись, поднимаю её на всякий случай воздух.

Слава богу, руки первой жены Ватару прижаты моими к её телу.

Кога то ли под влиянием эмоций и нервов, то ли под действием какого-то непонятного мне расчёта, как по команде, именно в этот момент подрывается с пола и с нечленораздельным криком бросается вперёд, на нас.

С другой стороны, логично: руки матери заблокированы, сама она не имеет даже опоры под ногами.

Логично, но как-то неблагородно.

Не знаю, чем бы это всё закончилось, потому что убрать живой груз себе за спину я не успеваю физически.

С запозданием приходит мысль: бить Мивако, пожалуй, тоже не смогу. Во всяком случае, однозначно не буду бить её так, как надо — боевой частью кулака, расчетливо выводя из строя.

А полумерами её сейчас не остановишь: вон, глаза сверкают, только что пена изо рта не летит.

Однако старшая супруга Ватару Асады не зря занимает главенствующее по возрасту положение в семье. Она за одну десятую секунды находит своё решение: правая пятка Нозоми стремительно и быстро ударяет снизу под челюсть набегающей на нас Коги. Моя грудь при этом используется как точка опоры для спины матери.