– Может и сказала, – озадачивается одноклассница. – Я вообще часто говорю, что думаю. И не запоминаю деталей. А что?

– Ну вот и мне что-то такое показалось. Знаешь, я не гений всех этих нейро-манипуляций, но искренность или её отсутствие порой чувствую. Вот что-то было такое, что не давало расслабиться.

– Ладно, твоё дело. – Весело итожит красноволосая. – Вот метро, почти пришли. Хотя, конечно, любой другой на твоём месте моментом бы пользовался. Не вдаваясь в рефлексии. И-и-и-и-ихи-хи-хи-хи…

– Вот будешь так себя вести – ничего больше рассказывать не буду! – говорю почти серьёзно.

– С твоей рожей, Маса, этого и не требуется иногда, – никак не успокаивается Кимишима, продолжая хихикать. – У тебя на лбу через раз всё написано.

А вот это очень хорошо. Но вслух я этого не говорю.

Самой большой потенциальной опасностью, с моей точки зрения, в моём положении тут было бы несоответствие моего внутреннего содержания почти сорокалетнего мужика внешней форме подростка.

Иногда невидимое оставляет очень даже осязаемые следы. Чтоб быть подростком, им надо просто быть. Значит, с дисциплиной в мозгу у меня пока всё в порядке. Понятно, что где-то перестраховываюсь; но мало ли… В общем, «…иногда лучше перебздеть, чем недобдеть».

– Э-э-э, а ты сейчас куда? – удивляется Цубаса, когда в метро я залезаю в один с ней вагон. – Тебе же в другую сторону?!

– Сейчас еду в полицию. Надо кое с кем там пообщаться.

* * *

– Эй, там тебя внизу спрашивают! – В двери кабинки туалета постучал товарищ по работе.

– Бл#, с ума сошёл?! – Хидэоми Садатоши, инспектор девятого бюро токийской полиции, занимавшегося исключительно якудзой, даже подпрыгнул от неожиданности.

Несмотря на интересные положение и ситуацию.

– Ты тут уже час заседаешь! – явно сгустил краски коллега. – Он снизу три раза набирал! На твоём столе аппарат дымится! Ты тут гадишь по часу, а я там работать не могу! На беззвучный ставь, когда срать уходишь!

– И не час, а минут десять, – не согласился полицейский. – А кто там?

– А я знаю?! Пацан какой-то. Говорит, с тобой знаком. И имя назвал, и жетон.

– Интересно, кто это… сейчас буду.

* * *

– … финансист недоступен. – Завершил доклад боссу один из так называемых лейтенантов, вака-гасира, отвечавший, кроме прочего, за взаимодействие с соседями. – По опыту: если он вот так не отвечает в течение первых суток, потом до него ещё неделю не дозвонишься.

– Ух ты. – Глава организации, чьими финансами управлял общий с соседями специалист, оживился, хотя виду и не подал. – А какой срок коррекции заявки на тендер?

– Ну, две недели ещё точно есть, – подумав, ответил подчинённый. – У нас в тендерной комиссии всё давно оговорено. Кроме нас, этого подряда никто не получит. Либо по подземным коммуникациям такие требования муниципалитета всплывут, что любые конкуренты сами откажутся.

– А мы можем сказать Томиясу, что всё не совсем так? Что коррекция нужна была срочно, а финансисту мы не дозвонились? Оттого подряд вынуждены были выигрывать в одиночестве? – кумитё откровенно выложил карты на стол.

– Некрасиво, босс. – После незначительной паузы ответил сотрудник. – Да, формально они нам ничего не предъявят: глава тендерной комиссии – наш человек. Но после того, как они порешали все вопросы в подкомиссиях, забрать всё себе было бы… Впрочем, решать вам. – Вака-гасира мгновенно перестроился, заметив опасный блеск в глазах начальника.