— Не понимаю! — сказала она, увидев меня. — Война, что ли? Никто ничего не объясняет…

— Все ты! — крикнул Борька и кинулся к Олегу. — Все ты, изыскатель!

Я схватил его за руки. Одеяло упало с меня на пол.

— Ну, ну, спокойно. Это не он, это я во всем виноват.

Но Борька меня не слушал.

— Пусти! Пусти! — шипел он, вырываясь.

Пришлось скрутить ему руки. Когда он присмирел, я подвел его к креслу и усадил.

На кровати кто-то слабо стонал. Я понял: это был Славка. Собственно, стонать-то ему можно было бы уже и прекратить: я знал, что на нем нет уже ни царапинки, да и мои скоро пройдут.

— Как это он? — шепотом спросил я, зная, что где-то поблизости Соня.

— Пытался вылететь в окно, — тут же отозвалась Соня. — Олег, побольше света, пожалуйста.

— Вылететь? Зачем? — спросил я.

— Все погасло, и он испугался.

Лена тихо и тоненько заплакала.

Рита подошла к ней, обняла ее за плечи.

— Ничего, ничего, — зашептала она. — Все пройдет, все успокоятся… Не надо бояться.

— Да, ты не знаешь! — плача, повторяла Лена. — Ты ничего не знаешь…

— Ну и что ж, что не знаю? — возражала Черепашка. — Мне же страшнее, а я не плачу.

Все-таки она была молодец.

— Не надо нервничать, ребята, — сказал Олег.

Он светил фонарем на Славкино лицо, а Соня рассматривала, есть ли раны. Славка что-то бормотал и отворачивался: он не хотел признаваться, что все его порезы «прошли». Но я не осуждал его: такая уж была моя специализация. Зажмурившись, я живо представил себе, как страшно ему было, когда он, раскинув руки, весь исцарапанный, летел в темноту…

— Не надо нервничать, — повторял Олег. — Возможно, всего лишь короткое замыкание. Сейчас мы с Андреем пойдем и все починим.

— Ну прямо, почините! — крикнул Борька и снова вскочил. — Электрики нашлись!

Я взял на себя его страх — и это было ужасно. Меня затошнило, сердце заколотилось, я весь покрылся холодным потом. Только бы не закричать, подумал я, стискивая зубы. Только бы не закричать!

Борька всхлипнул, удивленно оглянулся — и притих, как будто заснул.

Вдруг вспыхнул свет — ярко-оранжевый, мощный и ровный. Мы все взглянули на потолок, но плафоны оставались темными. Это были не лампы: это за окном огненно засветился сам купол.

— Андрюша, пожар? — спросила меня Черепашка.

Ну что я мог ей ответить? У меня самого еще зубы стучали от Борькиного страха.

— Заря, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Ура! — крикнул Борька. — Приехали!

Все радостно закричали. Даже Славка поднял голову с подушки, впрочем тут же уронив ее обратно.

На дорожке возле бассейна мы увидели Воробьева и Скворцова. Они стояли, задрав головы, и сокрушенно рассматривали погибшие пальмы. В дверь постучали.

— Быстро! — скомандовал Олег. — Быстро привести себя в порядок!

Мы поспешно закутались в одеяла, оглядели друг друга. Лица у нас в этом странном свете были зеленовато-бронзовые, губы темные, но, в общем-то, выглядели мы вполне прилично.

— Войдите, — сказал Олег.

Я затаил дыхание. Вот сейчас появятся они… иссиня-черные, многоликие, с дельфиньими усмешками на безглазых лицах.