Он ненавидел джедаев всю свою жизнь. Их привилегии, их высокомерие… Когда-то он добился суда над одним из них — над вызвавшим у него особую ненависть мальчишкой — Оби-Ваном Кеноби, ставшим в последствии довольно важной шишкой в Ордене. Впрочем, он тоже был теперь мертв.

А вот Сауро был жив. Уже старый, но все еще в превосходной форме — спасибо специальным диетам и курортам по два раза в год. Старческая дряхлость была не для него.

Он был теперь одним из наиболее влиятельных сенаторов. Приближенным Имератора, его доверенным лицом и советником. Их союз сложился годы назад, после предпринятой им попытки свержения Канцлера. Когда после резни в Сенате, унесшей столько жизней, Палпатин вызвал его к себе в офис, Сауро думал только о том, как избежать ответственности… Он ожидал от Канцлера осуждения, возможно даже ареста, хоть и не было никаких твердых доказательств. Вместо этого, Сауро было предложено место заместителя канцлера. Было ясно, — сказал тогда Палпатин, — что Сауро умеет использовать власть. И он готов дать ему возможность применить этот талант.

Он и применил.

Негласно, он подкупал, карал, льстил — и управлял. Он был теперь тайной властью — невидимой властью позади Палпатина. Император был страшно изуродован после той попытки Винду Мэйса убить его, но Сауро и не думал недооценивать его. Его мощь отнюдь не уменьшилась.

Проблемой был новый исполнитель Императора. Дарт Вейдер появился словно из ниоткуда. Для Сауро он был словно нож в боку: Вейдер стоял между ним и Палпатиным, а это вовсе не входило в его планы…

Вейдер распространял и утверждал власть Императора — планета за планетой, система за системой. Подчинял правительство за правительством… И уже само его имя произносили с опасением.

Сауро понятия не имел, откуда взялся Вейдер, он знал только, что тот точно не был политическим деятелем. Он не умел маневрировать, создавая или используя мощные блоки и стратегические союзы. Что ж, в конце концов, это и уничтожит его. Он ведь всего лишь головорез…

А Палпатин нуждался в ком-то, обладающим изящностью и утонченностью. В ком-то, подобном ему самому…

Сауро всегда полагался на осторожность и неспешность… Он никогда не действовал поспешно. Он переиграет Вейдера, пусть на это и потребуется много времени. Возможно, годы. Он будет ждать.

И если Вейдер утвердил себя в качестве главного подручного Императора, то он, Сауро, будет стратегом Императора. И в конечном счете он продемонстрирует Палпатину, что именно он, а не Вейдер, должен быть первым в его команде…

Фокус был в том, чтобы вычислить, что он должен был сделать, чтобы произвести должное впечатление на Палпатина. Он не мог делать ставку лишь на свои прежние заслуги. Он должен предугадывать, предвидеть. Ориентироваться не на вчера — на завтра…

Впрочем, в этом он всегда был силен.

…Наконец-то запищал комлинк. Над столом замерцала миниатюрная голограмма Бага. Баг поклонился.

— Все идет согласно плану.

— И что это означает? — поинтересовался Сауро. Баг всегда отличался неопределенностью. Кажется, он полагал, что так он выглядит удивительно эффективным.

— Джедай находится под наблюдением. Когда он шагнул вперед, чтобы поприветствовать меня, у него на ботинке закрепился маячок, как я и планировал. К сожалению, следящий за ним поисковый дроид — я предпочитаю дополняющие друг друга методы — разбился, врезавшись в стену здания. Досадная случайность. Движение на линиях сейчас неуправляемо из-за обрушения системы…

— Вы идиот, он разбился о стену потому, что этого хотел джедай! — сказал Сауро, — Это не было «досадной случайностью»! Если вы смогли прицепить маячок ему на ботинок, то зачем вам был дроид? Он не мог не заметить его! Отслеживайте его только с помощью маячка.