|
Я оказалась не капризна и клубники в три ночи не хотела, но Данька готов был ехать в любое время и на край света, только бы всё у меня было. И у меня действительно было всё. Но я не могла сидеть дома, скучать, ждать чуда. Даньку это злило, но он считал, что всё пройдёт. Будучи на шестом месяце, я ещё участвовала в гонках. – Оксана улыбнулась и тут же свою улыбку спрятала, а Игорь в очередной раз отметил, с какой теплотой она произносила имя бывшего мужа. – Глупость, конечно, но это я сейчас понимаю, а тогда мозгов не было совсем. Данила рвал и метал, грозился запереть в комнате. Правда, не запер, а зря… Потом я как-то успокоилась, но отказаться от вождения не могла, для меня это было словно наркотик, я чувствовала себя собой. Шёл восьмой месяц, подружка позвонила, пригласила в салон, что ли, или ещё куда… к тому времени у меня был личный водитель и всё такое, но я ведь всё могла сама! – Поджала губы, замерла, не шевелилась и не дышала, смотрела в одну точку, а потом снова пришла в себя. – Был уже апрель, но странно, я только сейчас вдруг подумала, а почему в апреле была такая слякоть и грязь, ты не знаешь?
Игорь посмотрел на Оксану, и её взгляд показался невменяемым, но она моргнула, и он тут же прояснился, только холодок по телу в очередной раз прочертил дорожку. – Я не справилась с управлением и попала в аварию. Незначительную, никаких повреждений, но испугалась сильно. Машина впереди меня чуть не сбила пешехода, оттого и тормозила на всех парах, меня занесло. Тогда сразу и воды отошли. Времени было много, это оказалось совсем не как в фильмах, что сразу скручивает пополам, нет, небольшие тянущие боли, только через четыре часа всё стало реально, к тому времени я уже была в больнице. Тогда все перетрухали, и Данька особенно, у него не было родителей, семьи, кроме нас с малышом. Но всё прошло хорошо, нас выписали, как и положено, на пятые сутки. Знаешь, это нормально, у новорождённых иногда бывают водянки на головке после родов, если передавило головку, – вот ту Оксана не выдержала, и слёзы покатились по щёкам, – но со временем водянка не прошла, не рассосалась, как обещали врачи. А Максюша всё время плакал и плакал, на вторые сутки после выписки, Данила привёз врача, и нам сказали, что у сына гидроцефалия. – Больше говорить она не могла и тихо расплакалась, пряча лицо в ладони. Игорь даже не знал, что сказать и как подойти, успокоить, и, главное, стоит ли? Он даже не понимал, о чём она. Как только Оксана немного успокоилась, спросил: – А что это? И она расплакалась с новой силой. – Это больно, это страшно… так не должно быть… В тот день Максима забрали, потому что ему нужен был особенный уход. Врач сказал, что, скорее всего, это из-за аварии, ведь по УЗИ всё было в порядке, все анализы в норме… я была виновата. Она затихла и Игорь не выдержал, подошёл и обнял, как маленькую, пряча её лицо на своей груди, поглаживая по волосам и целуя макушку. – В тот вечер, когда позвонили из больницы и подтвердили диагноз, Данила впервые меня избил. Он не мог смотреть на меня, после всего. Не мог. – Почему ты сразу не ушла? – Но ведь я любила его… – Последовал короткий ответ. – Он стал редко появляться дома, засиживался на работе, а всё потому, что не мог меня видеть, не мог выдержать моего присутствия. Он не пил, не кричал, он просто старался держаться подальше и это часто спасало. Он даже просил прощения, вот только мне этого было не нужно, я сама не могла себя простить, понимаешь? Но каждый раз, когда мы возвращались из клиники от сына, он меня избивал снова. Наверно слишком жестоко, я не знаю, сама тогда невменяемая была, но я могла его оправдать. Вот, веришь, его могла, а себя нет. И каждый раз снова и снова, он медленно сходил с ума рядом со мной, я его убивала, а он убивал меня. |
