– Это называется «самосуд», – буркнула Марина, теряя интерес к разговору и возвращаясь к салату.

– А, я помню этот случай. – Олька даже присвистнула. – Все собрались тогда вокруг этого несчастного и снимали на телефон. Шуму то было! У него на груди была табличка «Трепло».

– Жестко, – изумилась я. – Наверное, у того, кто занимается этим, полно свободного времени. И с головой не все в порядке.

– Жестоко, зато справедливо, – вздохнула Оля. – Не хотела бы я оказаться на месте той девчонки: все смеются, показывают пальцем. Негодяй получил по заслугам, и это уже хорошо.

– Ты бы не оказалась, – заметила Марина, потрясая в воздухе вилкой. – Достаточно иметь хотя бы каплю мозгов и чувство собственного достоинства, чтобы не присутствовать на пьяной тусовке, не напиться и не попасть в подобную ситуацию.

– Иногда мне кажется, что ты моя мама, – заметила Олька, послав в ее сторону многозначительный взгляд. – Откуда ты знаешь, вдруг они встречались с этим парнем? Вдруг эта девушка любила его, доверяла и все было серьезно? Представляю, как ей было больно, когда этот придурок растрепал о том, что произошло между ними.

– В любом случае я осуждаю подобные методы. – Марина пожала плечами, и тщательно уложенные волосы качнулись в такт.

– Еще один парень долго не возвращал кому то долг. – Женька выпил разом полстакана компота и продолжил: – Как только его кандидатуру выставили на голосование, он вернул деньги – испугался, что его прилюдно накажут.

– Да! – рассмеялся Антон, и на его румяном круглом лице появились ямочки. – А так как конкретное имя не указали, одни лишь намеки на личность обвиняемого, то сайт тут же закидали сообщениями о возвратах долгов на различные суммы – все массово начали возвращать займы, лишь бы не нарваться на людей из «Черной метки».

– А сегодня заканчивается очередное голосование. Сообщается, что один преподаватель, – Женя поставил в воздухе воображаемые кавычки, – нечист на руку. Якобы ему почти нереально сдать зачет или экзамен, если предварительно не позолотить ручку.

– Ох, похоже, я знаю, кто это, – сдавленно просипела Оля.

Да мы все знали.

С госпожой Маргаритой Васильевной Ливенской, преподавателем и молодой акулой экономики, весьма трудно, почти нереально, было найти общий язык. Стервелла, как ее прозвали студенты, носила двенадцатисантиметровые каблуки и неизменную хищную ухмылочку. Даже у нашей Марины не получалось с первого раза сдать ей зачет, и никто не знал, почему она ее заваливала, ведь ответы всегда были верными.

А ларчик открывался просто: чтобы своевременно и успешно сдавать зачеты и экзамены Стервелле, нужно быть покладистым и очень услужливым. Кто то возил ее на работу, другие целый месяц занимались отделочными работами на ее даче, третьим она открыто назначала цену за отметку в зачетке, но, как говорили, делала это настолько искусно, что никто и никогда не посмел бы обвинить ее в вымогательстве.

Госпожа Ливенская обожала свою работу и свой статус. Хитрая и изворотливая, если было нужно, она умело напускала на себя ангельский вид. Денег в руки сама не брала. И вряд ли бы кто то посмел открыто обвинить ее, попытавшись уличить в извлечении выгоды из служебного положения. Не зря именно Стервелла преподавала экономику предприятия – знала, как наладить успешный бизнес даже там, где его отродясь не водилось.