— Эта Дафна просто прелесть. И конечно, она самая умная из сестер, хотя и младшая.

— Конечно! Дафна — лучшая ученица в мышиной школе! И потом, знаешь, у нее настоящий талант! Возьмет, к примеру, лесной орешек, грызет, грызет его своими острыми зубками, и вдруг — бац! — получается статуэтка! Только очень маленькая. А своими деревянными кошками она просто прославилась на весь лес! Представляешь, что придумала эта хитрюга? Делает их основание неровным, так что достаточно только чуть толкнуть их лапкой или просто махнуть хвостом — и кошки валятся на землю, как кегли! Все мышата в лесу просто обожают кошачий кегельбан!

Мэриголд рассказывала все так живо, что я своими глазами увидела, как мыши резвятся в траве прямо у моих ног. Никто не умел придумывать всякие волшебные истории лучше Мэриголд, даже Стар было до нее далеко в этом смысле. К тому же в последнее время Стар уже почти не играла со мной в разные игры. Она говорила, что разучилась играть. Конечно, она старалась, как могла, но дело в том, что сама она во все это больше не верила.

А я была даже рада, что эта новая игра в мышек и их пряничный домик — только наша, моя и Мэриголд. Как же редко мы бывали с ней вдвоем! Мэриголд развеселилась, не казалась уже пугливой, и с ней было очень весело. А Стар только и делает, что цепляется к ней по всякому поводу, так что при ней Мэриголд вечно дергается и нервничает. Не то что со мной — вдвоем нам по-прежнему здорово.

— Я люблю тебя, Мэриголд, — прошептала я.

— И я тоже люблю тебя, Долли Долфин, — ответила она, прижимая меня к себе.

Под гладкой кожей проступали ее ребра. Мэриголд казалась такой хрупкой, почти воздушной — точь-в-точь как гирлянда из маргариток, обвивавшая ее лодыжку. Только Мэриголд была живая и теплая, а гирлянда — нет.

Мы все шли и шли вперед, пока речушка, превратившись в настоящую реку, не привела нас в городской парк. Теперь мы были уже очень далеко от дома. Мэриголд так увлеклась своей сказкой про мышей, что и думать забыла о времени. А мне было жалко ее прерывать — я боялась, что все испорчу. Для Мэриголд не существовало будущего времени — она жила в настоящем. О Стар она, похоже, вообще забыла.

А Стар наверняка сломала себе голову, почему я, как обычно, не дождалась ее возле школы. Вероятно, побродив немного, она помчалась домой. И теперь сидит там одна, гадает, куда подевались мы с Мэриголд, и волнуется. А я по себе знаю, как это ужасно.

Я гнала эти мысли прочь, изо всех сил стараясь думать только о Доре с Дафной, но наконец не выдержала.

— Стар наверняка с ума сходит, куда это мы пропали, — сказала я.

Мэриголд страшно удивилась:

— Ты же говорила — у нее тренировка по нетболу!

— Но ведь сейчас уже, наверное, шестой час.

— Не может быть! Шутишь!

— Точно. И к тому же нам еще черт знает сколько добираться до дома!

— Доедем на автобусе, — пробормотала Мэриголд, роясь в карманах в поисках мелочи. Вытащив бумажную салфетку, куда она завернула четырехлистник, она задумчиво посмотрела на него, и на губах ее заиграла улыбка.

Подошедший автобус украшали афиши ближайших рок-концертов, и Мэриголд, все еще увлеченная рассказом о Доре и Дафне, вдруг, запнувшись на полуслове, застыла с открытым ртом.