— Среди ночи, — ответил Гвоздарь, кивая в сторону огней. — Никогда на таких не плавала?

— На клиперах? — переспросила Пима и покачала головой. — Как же. Видела один у причала. Толпа охранников-полулюдей. Чтобы береговая мразь и близко не подплывала.

Она скривилась.

— Эти собакорылые электричество по воде пустили.

Тик-ток засмеялся.

— Как же, помню. Я подплыл, и меня всего трясти начало.

Пима нахмурилась.

— И нам тебя вытаскивать пришлось, как дохлую рыбу. Нас самих тоже шарахнуло.

— Ничего бы со мной не случилось.

Девочка-Луна фыркнула:

— Собакорылые тебя бы живьем сожрали. Для них это нормально. Они мясо сырым едят. Чудовища, зубами рвут. Если бы мы тебя оставили, они бы тебя сожрали, а ребрами твоими в зубах бы ковырялись.

— Забей. Тот получеловек, что охранником у Лаки Страйка… как его зовут?

Тик-ток умолк на мгновение, пытаясь вспомнить.

— Ладно, видел я его. Зубищи огромные, да, но людей он не ест.

— Откуда тебе знать? Те, кого он съел, уже не расскажут.

— Козы, — сказала Пима. — Получеловек ест коз. Когда он только здесь появился, за работу в команде по тяжелым грузам ему платили козами. Мама рассказывала, что он одну козу за три дня съедал, целиком.

Она скривилась.

— Девочка-Луна права. Не стоит связываться с этими чудовищами. Не угадаешь, когда звериная натура возобладает и оно решит откусить тебе руку.

Гвоздарь продолжал глядеть на исчезающие вдали огни.

— Никогда даже не задумывалась, как это — идти по морю на клипере? На одном из таких?

— Нет, — качая головой, ответила Пима. — Наверное, очень быстро это.

— Чертовски быстро, — сказала Девочка-Луна.

— Идеально быстро, — добавил Жемчужный.

Они поглядели вдаль с вожделением.

— Думаешь, они знают, что здесь кто-то есть? — спросила Девочка-Луна.

— Для таких людей мы просто мухи помойные, — сплюнув на песок, ответила Пима.

Огни двигались. Гвоздарь попытался представить себе, как это — стоять на палубе клипера, несущегося над волнами, окатываемого тучами брызг и пены. Не один вечер он провел, глядя картинки идущих под парусами клиперов, картинки, которые он украл из хижины, где у Бапи была его контора. Бапи хранил журналы в ящике стола. Гвоздарь часами глядел на обтекаемые, хищные силуэты, паруса, подводные крылья. Совершенство техники, столь далекое от ржавых развалин, на которых ему приходилось ежедневно работать. Глядел на красивых, улыбающихся людей, стоящих на палубе и пьющих дорогие напитки.

Корабли манили. Скорость, соленый воздух, безбрежный горизонт. Иногда Гвоздарю хотелось просто шагнуть на эти страницы, сбежать отсюда, взойдя на клипер. Уйти, хотя бы мысленно, от ежедневной изнурительной работы разрушителя кораблей. Иногда он принимался рвать картинки на куски, ненавидя их за то, что они заставили его желать того, чего у него никогда не будет, о чем он никогда и не знал бы, не видя этих парусов.

Ветер сменился. По берегу понесло черные клубы дыма от плавилен, их обволокло копотью и пеплом.

Все закашлялись, давясь. Ветер сменился снова, дым унесло, но Гвоздарь все кашлял. Надышался испарениями нефти, подумал он. В груди и легких все еще чувствовалась тяжесть, во рту появился привкус нефти.

Когда он перестал кашлять, клиперы уже исчезли с горизонта. А ветер снова нес дым.

Гвоздарь с горечью улыбнулся, вдыхая кислый запах. Вот к чему приводят все эти мысли о клиперах. Нахватаешься едкого дыма, не уследив, что происходит вокруг. Отпил глоток из бутылки и передал ее Жемчужному.

— Спасибо за подарок на удачу, — сказал он. — Я и не знал, что «Блэк Лин» такой чертовски классный.