— Ну типа прикольно придумано, — кивает Илай. — А чем крепить нож к палке?

В этот раз подсказка не требуется.

— На берцах трупа — длинные шнурки, — поясняю я.

— Разве там не крючки? — хмуро спрашивает Борис.

— Точно нет.

— Ленка, ты что выбираешь — нож или копье?

— Сдохнуть! — она опускается в траву, встряхивает куртку, снятую с трупа, и накидывает на плечи.

— Хватит расслабляться, не прикидывайся! Все, идем дальше!

Она бледнеет, поднимается и делает шаг вперед, во взгляде ее тоскливое уныние.

Рио, топчущийся в сторонке, кривится, глядя на нее. Молча срезает две палки, затачивает и принимается крутить их так быстро, что смазанный след от них сливается, будто след от лопастей вертолета.

— Илай, давай обратно, — предлагаю я.

Мы быстро возвращаемся к трупу, я освобождаю его ботинки от шнурков и пытаюсь примотать нож к древку, но рукоять соскальзывает, и ничего не получается сделать. Берет злость: в идеале так все красиво смотрелось! Но тут же вспыхивают несколько других решений: порезать штаны трупа на лоскуты, обмотать скользкое древко и только потом приладить нож... Второй вариант — расщепить бамбук, вставить узкую рукоять в щель и зафиксировать... Особенно радует, что идеи выдает мое сознание, а не артефакт. Нейросеть в любом случае повлияла на меня, даже без Культиватора мозги с самого начала путешествия работают быстрее и четче, впитывают информацию как губка, обрабатывают ее и выплескивают на поверхность неожиданные идеи.

Древесина оказалась гибкой, не сломалась при расщеплении, и я останавливаюсь на втором варианте. Чтобы проверить, достаточно ли прочно держится нож, втыкаю копье в дерево, вытаскиваю. Получилось!

Возвращаюсь к остальным, бросаю свернутый шнурок Борису, и он начинает колдовать над копьем, но выходит неважно. Как и у меня поначалу, рукоять скользит по древку. Он ругается, но попыток не бросает. Предлагать ему помощь бессмысленно, он хочет быть боссом и любые подсказки воспримет как оскорбление.

— Долго тебя ждать? — спрашивает Илай, и Борис лишь зыркает исподлобья.

Признавать поражение он отказывается, продолжает пыхтеть над копьем и в конце концов справляется.

Дальше движемся парами, поглядывая по сторонам, из мыслей не уходит череп с муравьями, копошащимися в проломленной кости, рядом — камень со следами засохшей крови. Ту девушку убили камнем, значит, это сделали другие люди. Запоздалая мысль.

Бамбук продолжает трещать, звук перемещается вместе с нами — кто-то за нами крадется, причем кто-то тупой. Стоит остановиться и вглядеться в бамбук, как преследователь замирает.

— Там кто-то есть, — Илай кивает на заросли, не останавливаясь. — Что делаем: идем дальше и не паримся или паримся и прогоняем этого… зверя?

Я фокусирую взгляд на зарослях, чтобы система могла выдать подсказку, что же там прячется, но ничего не получается.

— Я за то, чтобы прогнать, — говорит Рио. — Вдруг это оно убило ту девушку?

Борис останавливается, ворчит презрительно:

— Нашли проблему, слабаки!

Пружинящим шагом он направляется к стене бамбука, с копьем наготове. Происходящее забавляет его, глаза горят. Увидев подходящий просвет, ныряет туда, доносится радостный возглас:

— Вот так!

Мгновение — и окрестности оглашает истошный девичий визг, словно четвертуют младшеклассницу. Борис вышагивает обратно на поляну с добычей, тащит за волосы девчонку лет двенадцати, замотанную в шкуру, она дико вопит: «Ай! Ай-ай!» и извивается так, что мелькают локти-колени-грязные стопы, и не разобрать, где что.

— Смотрите, кто вас напугал! — ухмыляется наш серб.

Девчонка изворачивается, кусает его за руку.