— Ничего, Вудроу. Все нормально. Ты хотел мне добра, но в будущем тебе, наверное, не стоит судить людей так поспешно. Я сделаю, как ты советуешь, и выжду. Но не больше двух недель. Если Жаклин не даст о себе знать в течение этого времени, тогда я сам найду ее!

14

День выдался жаркий, чудовищно жаркий, несмотря на то, что стоял апрель. Однако в Мексике так всегда, даже зимой. Жаклин совсем забыла об этом в мягком климате Калифорнии.

Она повернулась, достала с заднего сиденья большую шляпу — солнце может обжечь кожу всего за пятнадцать минут, — потом вылезла из машины и открыла багажник. Там лежала охапка роз — мелких, белых, благоухающих роз. Достав цветы, Жаклин направилась к полуразвалившимся воротам кладбища Хуареса.

Она шла по пыльной тропинке, среди уже выжженной травы, и не могла не заметить, что жалкое состояние кладбища за прошедшие девять лет стало еще более удручающим. Каталина, ее несчастная тетя, была похоронена рядом со своей младшей сестрой, матерью Хуаны, Жаклин грустно смотрела по сторонам и с болью думала, что вряд ли есть хотя бы камни с именами ее родных. Хуана Агилла покинула Хуарес сразу после похорон Каталины и не знала, сделал ли тот жалкий человек, который приходился ей дядей, что-нибудь в память покойной жены.

Жаклин-Хуана с недоумением вспоминала ту часть отчета, где говорилось о Карлосе. После смерти жены и отъезда племянницы он переехал в Эль-Пасо, нашел себе приличную работу, спустя два года женился на уважаемой всеми женщине, которая подарила ему двух дочерей и сына. И ему хватало средств достойно содержать семью. Черт, как же это понимать? Почему Карлос не делал этого для Каталины, особенно когда та болела? Почему предоставил смертельно больной женщине и несмышленой девчонке справляться с тяготами быта, пока сам напивался в баре?

Впрочем, что толку размышлять о Карлосе? Что бы ни явилось причиной столь разительной перемены, она никогда не узнает об этом. Жаклин не собиралась разыскивать его и задавать какие бы то ни было вопросы. Она так сильно ненавидела Карлоса, что даже никому не признавалась, что единственный из оставшихся у нее родственников еще жив. Вряд ли ей удастся быть хотя бы отстраненно-вежливой.

Нет, не стоит проявлять ненужного любопытства. Она ведь приехала в Хуарес лишь для того, чтобы посетить могилу Каталины в годовщину смерти. Ей еще предстоит сегодня долгий путь обратно в Альбукерке, где она нашла работу в секретариате местного университета. И еще она собиралась сегодня позвонить Реймонду…

Прошло три недели с того дня, как она покинула мужа. А казалось, по меньшей мере три года… Целая вечность, вечность холодного, горького одиночества… Каждый день этой новой жизни, этого пустого существования вдали от любимого человека был заполнен постоянно терзающими ее раскаянием и сожалением. Жаклин все время вспоминала отчет, который читала перед расставанием с Реймондом. Она будто взглянула на себя его глазами. Как отвратительно бездушно и расчетливо вела она себя в последовавшие за смертью Каталины годы. Использовала людей, встретившихся ей на пути, зачастую даже хорошо к ней относившихся, может и не жестоко, но эгоистично, бесчувственно. У нее была цель, единственная цель, которая, казалось, оправдывала любые средства. Деньги!

Ей бы хотелось оправдать себя и обвинить кого-то другого в том, что ее брак с Реймондом распался, но Жаклин не находила в этом ничьей вины, кроме собственной. Она и только она виновата в случившемся. Вудроу был совершенно прав, называя ее хищницей и охотницей за сокровищами. Никаких оправданий нет и быть не могло, есть только причины, сделавшие ее такой. И искать их надо здесь, в Хуаресе…

Жаклин резко остановилась, не веря своим глазам. Могилы, к которым она приближалась с тяжелым сердцем, ничем не походили на те, которые она рисовала в своем воображении. Два аккуратных холмика с католическими крестами, чистая земля вокруг, огромный куст алоэ между ними.