— Авангард ксеносов вошел в зону поражения дальнобойных орудий.

Талос подумал о братьях в десантных капсулах и о катерах, ждущих разрешения на взлет в ангарах. На обзорном экране виднелся серый круг Тсагуальсы. Сейчас он был размером с монету и рос с каждой секундой. Сирены сигнализации опасного сближения начинали завывать, как только корабль сносил с курса очередной астероид, а прикованные к своим постам сервиторы взволнованно щебетали, зарегистрировав угрозу приближающихся вражеских боеголовок.

По непонятным причинам Талос почувствовал, как его губы раздвигаются в улыбке. В кривой, но искренней улыбке неуместного веселья.

— Господин, — окликнул его один из офицеров ауспика, — торпеды чужаков устойчивы к нашим помехам.

— Даже к Воплю?

Он знал, что Вопль был рассчитан на имперские технологии, и все же наделся, что изобретение Делтриана подействует.

— Несколько сбились с курса, другие затерты в астероидном поле. Но больше трех четвертей все еще летят на нас.

— Время до столкновения?

— До первой волны меньше двадцати секунд.

— Этого достаточно. Всем постам, приготовиться к столкновению.

Вскоре мелкая дрожь корпуса перешла в толчки, а толчки — в яростные судороги. Талос ощутил, как по хребту ползет новое и тревожное чувство. Сколько раз он находился на борту корабля во время космического боя? Трудный вопрос. Легче сосчитать, сколько вдохов он сделал за эти столетия. Но сейчас все было по-другому. Сейчас именно он определял курс судна. Он не мог просто положиться на Вандреда и вступить в какой-нибудь локальный бой, как раньше.

Малкарион должен быть здесь. Талос подавил предательскую мысль, хотя в ней и была доля правды.

— Щиты держатся, — протрещал ближайший сервитор. — Две трети мощности.

Талос смотрел на растущий на экране серый мир, стараясь не прислушиваться к стонам «Эха», доносившимся отовсюду.

— Давай же, — прошептал он, — давай!

Корабль Восьмого легиона рвался вперед, тараня попадавшиеся на пути астероиды.

Капитаны эльдаров не были новичками в космической войне. К тому же уроженцев мира-корабля, вращавшегося вокруг Великого Ока, вряд ли можно было удивить тактикой судов Врага. Солнечные паруса согласно развернулись, и крейсера чужаков вновь заструились в своем призрачном, чарующем полете, закладывая невозможные петли и расцвечивая пустоту струями пульсарного огня.

Каждый отдельный луч был тоньше струны на фоне бесконечной черноты, но все вместе они сплетались в сверкающую паутину, захлестнувшую пустотные щиты «Эха».

«Эхо» развернулся на бегу, направив на врага хребтовые и бортовые батареи. Орудия Восьмого легиона изрыгнули ответный огонь — так гной брызжет из проколотого нарыва. Искусство эльдарских капитанов было столь велико, что несколько их судов, замерцав, исчезли, уходя с линии вражеского огня. Другие попали под обстрел, и заряды разбились тысячей звезд об их пустотные щиты. Чужаки, возможно, были слишком самоуверенны — они понимали, что большую часть огневой мощи «Эху» приходится расходовать на расчистку пути сквозь астероидное поле.

Первым погибло одно из мелких судов сопровождения, с именем, которое не смог бы правильно выговорить ни один из смертных. Никто из команды «Эха» не стал бы и пытаться, зато все они разразились радостными воплями, когда корабль рассыпался у них на глазах, пораженный струями плазмы и снарядами хребтовых батарей.