Талос знал, что им просто повезло. И все же по спине побежал холодок удовольствия.

Причиной гибели второго судна ксеносов была не столько ярость Повелителей Ночи, сколько злая шутка фортуны. Не успев развернуться, «Эхо проклятия» направил всю мощь носовых батарей на появившийся впереди гигантский астероид. Копья лэнс-излучателей впились в ледяной камень, расколов скалу вдоль линий разлома как раз в ту секунду, когда нос корабля уже таранил его поверхность. Когда астероид рассыпался на части под давлением стонущих от напряжения щитов, вращающиеся куски камня полетели во все стороны. Несмотря на всю невероятную грацию вражеских кораблей, обломки затрудняли их продвижение. Хотя большая часть успела свернуть, избегая столкновения, несколько судов получили повреждения.

Талос криво улыбнулся, когда один из самых крупных обломков врезался в изящный корпус ксеносовского корабля. Солнечный парус разлетелся ливнем алмазных осколков, а затем каменные стрелы впились в обшивку из призрачной кости. Корабль затрясся в судорогах, стараясь удержать курс, но тут же столкнулся с другим астероидом.

— Даже если мы погибнем здесь, — хмыкнул Повелитель Ночи, — это зрелище того стоило.

— Три минуты до подхода к Тсагуальсе, господин.

— Хорошо.

Улыбка умерла у него на губах, когда он вспомнил о готовящемся предательстве. Учитывая траекторию корабля и противостоящие им силы противника, многие из этих бедняг уже наверняка догадались, чем это кончится.

— Подготовить корабль к переходу в варп? — спросил один из ближайших офицеров.

По его голосу Талос понял, что смертный уже распрощался со всякой надеждой и старается скрыть тревогу. Пророк почувствовал уважение. На этом мостике не было места для трусов.

— Нет, — ответил Талос. — Неужели ты искренне считаешь, что мы сможем скрыться?

Корабль вдруг содрогнулся, и нескольким смертным членам команды пришлось вцепиться в перила и консоли.

— И даже если бегство удастся, разве мы сможем надолго оттянуть столкновение?

— Нет, господин. Конечно нет.

— Мудрый ответ, — сказал ему Талос. — Сосредоточься на своих обязанностях, лейтенант Ролен. Пусть тебя не волнует то, что будет потом.

Септимус и Делтриан стояли в небольшом и тесном отсеке, который техножрец без тени гордости или стыда называл мостиком «Эпсилон К-41 Сигма Сигма А:2».

Делтриан также потребовал, чтобы Септимус покинул мостик, на что человек ответил ностраманской фразой, имевшей какое-то отношение к матери техножреца.

— Я пилот, — добавил он. — Я помогу пилотировать этот корабль.

— Твои аугметические протезы, хотя и весьма впечатляющие, слишком ограниченны, чтобы ты мог взаимодействовать с машинным духом моего судна.

В ответ смертный махнул рукой на изображения астероидов, подрагивающие на нечеткой гололитической проекции.

— Ты доверишь сервиторам и машинному духу провести корабль сквозь это?

Делтриан издал сигнал подтверждения.

— Больше, чем любому человеку. Какой… какой странный вопрос.

Септимус уступил, но все равно остался на мостике рядом с троном пилота-сервитора. Раб и жрец, окруженные двумя дюжинами сервиторов и облаченных в мантии членов команды, смотрели на гололитическую проекцию, выполнявшую одновременно роль тактической карты и оккулюса. В отличие от гололита «Эха», эта проекция была бледной и регулярно мигала, отчего человеческий глаз Септимуса немилосердно слезился. Бионический глаз решил проблему, и помехи не мешали ему различить детали изображения. Только тогда оружейник понял, что проекция рассчитана на аугметическое зрение.

Сам корабль по форме напоминал раздувшегося жука, ощетинившегося оборонительными турелями.