Он держался сбоку от людского потока. Все спешили на север, а он упрямо шагал на восток. Если на архрегента напали, убегать и прятаться он не станет. Никто не скажет, что Даннихен Мейд уклонился от своего кровавого долга.

Бывший патрульный бросил вниз быстрый взгляд, лишь для того чтобы проверить лаз-винтовку. В эту секунду он и услышал дракона.

Люди, все как один, закричали и пригнулись, прикрывая руками головы, когда зверь с ревом промчался над ними. Они с ужасом смотрели вверх, а грохот разрывал их барабанные перепонки. Только Даннихен остался стоять, как стоял. Его слезящиеся глаза расширились от страха.

Дракон, черный на фоне серого неба, с ревом несся на воющих… турбинах. Нет, не дракон. Летучий корабль. Боевой катер. Но на Даркхарне ничего не летало уже целые столетия! Толпа захлебывалась криком. Тощие родители несли на руках еще более тощих детей, пряча глаза.

Корабль дернулся и завис над ними. Из его дюз вырвалось пламя, ветер хлестнул песком по бронированной обшивке. Собственная инерция катера не дала ему остановиться и поволокла дальше по воздуху, пока вихрь яростно стегал его темный корпус. Горбатый нос судна, казалось, нацелился на перепуганных людей внизу — но вот корабль неспешно развернулся. Дома зашатались и растрескались, когда двигатели загрохотали, швырнув катер через полнеба. Он скрылся вдали в мгновение ока — Даннихен едва успел моргнуть.

Старый патрульный сорвался с места, забыв о боли в суставах.

— Пропустите меня, — говорил он, когда надо было освободить дорогу, хотя толпа расступалась и мчалась в противоположном направлении и без всяких просьб с его стороны. Катера им было более чем достаточно.

Он миновал три улицы, прежде чем колени сдались. Даннихен прислонился к шаткой стене, проклиная иглы в суставах. Сердце вело себя не лучше — оно отчаянно стучало, и грудь словно стянули скобами. Даннихен треснул кулаком о грудину, как будто гнев мог охладить разгорающееся пламя.

Оранжевые отблески в тучах стали ярче. Пожары в городе распространялись.

Он перевел дыхание и принудил колени к повиновению. Колени дрожали, но подчинялись, и Даннихен заковылял вперед на трясущихся ногах. Он прошел еще две улицы, прежде чем вынужден был остановиться и снова отдышаться.

— Слишком стар для этих глупостей, — прокашлял он, привалившись к стенке суборбитального транспортника класса «Арвус», теперь служившего домом для какой-то семьи.

Броня Легионес Астартес издает очень характерный шум — громкий и яростный гул невероятной энергии, запертой и ждущей своего часа. Сочленения доспеха, не покрытые керамитом, все же армированы для защиты от повреждений и наполнены сервомоторами и пучками искусственных волокон, имитирующих живую мышечную ткань. Они воют и взрыкивают даже при мельчайших движениях, от наклона головы до сжатия кулака.

Ничего этого Даннихен Мейд не слышал, несмотря на то что все происходило лишь в паре метров от него. Старый патрульный еще пытался отдышаться. Кровяное давление поднялось, и Даннихен был глух ко всему, кроме лихорадочного стука собственного сердца.

Он видел, как улица пустеет по мере того, как люди разбегаются. Многие оглядывались на него, широко распахнув глаза и раззявив рты в криках, которых он не слышал. Зубы у него отчего-то заныли, и заболели десны. Где-то под веками нарастала дрожь, словно неподалеку пульсировал сильный инфразвук. Даннихен не мог его слышать, но чувствовал, словно непрошеную ласку.

Старик моргнул, чуть облегчив раздражение в слезящихся глазах, и только тут поднял голову. Когда он увидел то, что сидело, скорчившись, на крыше транспортника, истончившиеся стенки сердца наконец-то не выдержали.

Существо было облачено в древнюю боевую броню из керамитовых пластин цвета полуночи. На пластинах когтями были выцарапаны зигзаги молний. Скошенные рубиновые глаза уставились на него из глазниц череполикого шлема.