Самохин старался ползти быстро. Уже по привычке он ощупал перед собой землю – на метр вперед не было ни подозрительных бугров, ни свежей земли. Однако пули иной раз били совсем рядом, пыль попадала в глаза.

Игорь полз за немцем, и как только тот замирал, толкал его стволом автомата в подошвы сапог.

– Ползи, а то свои убьют. А в Сибири лучше, чем в могиле.

Пули то били в землю, то летели поверх голов.

Разведчики уже удалились от траншеи на полсотни метров. Даже для винтовки или автомата это – плевое расстояние. А сейчас ветерок, осветительные ракеты на парашютиках раскачивает, свет колеблется, и все вокруг кажется зыбким и неверным, давая тени то справа, то слева.

Вскрикнул сзади Колтунов. Игорь хотел развернуться, подползти к приятелю, но вспомнил приказ старшины:

– В первую очередь – немца прикрывать, дорогой ценой он достался! Сколько групп из немецкого тыла не вернулось…

Самохин, желая побыстрее убраться от траншей, допустил роковую ошибку – он пропустил мину. Проведя руками перед собой по земле, он решил, что путь чист и свободен, пополз вперед – и вдруг прямо под ним рвануло. Тело подбросило вверх, огонь, дым, тротиловая вонь…

Игорь первым делом посмотрел на немца – жив ли? Перед переходом последней линии траншей ему за спиной привязали веревкой его же портфель с документами. И у разведчиков руки для возможного боя свободны, и портфель может прикрыть спину немцу от шальной пули или осколка.

– Дитрих, ты жив?

– Что это было? – повернулся к нему немец.

– Мина.

– О, майн гот…

Момент был тяжелый. Немецкие траншеи рядом, немцы видели, где сработала мина. Игорь еще подумал – сейчас закидают гранатами или расстреляют из пулемета.

С наших позиций заметили стрельбу и взрывы у немецких позиций и поняли – из немецкого тыла кто-то прорывается. С небольшой задержкой открыли огонь – из пулеметов и минометов по немецким позициям. Огонь с немецкой стороны стал слабее.

– Вперед, бегом! – приказал Игорь.

Это было очень опасно и рискованно. Могли быть еще мины, в темноте, совершенно случайно, могли подстрелить свои.

Немецкий офицер не хотел вставать под огнем, прикрывал голову руками. Кляп изо рта он уже успел вытащить, но кричать и взывать о помощи, если он уже на «нейтралке», по которой лупят из всех стволов да еще с обеих сторон, было бессмысленно.

Игорь вскочил сам, рывком поднял за ворот гауптмана – откуда только силы взялись? Стволом автомата толкнул его в спину:

– Вперед, а то застрелю!

И гауптман, спотыкаясь о комья земли и попадая в воронки, побежал. Игорь держался за ним.

Завыли мины – это уже немцы отвечали огнем.

– Ложись! – скомандовал Игорь.

Немец упал и прикрыл голову руками.

Мины взорвались с большим перелетом.

– Вперед!

Они успели пробежать еще с полсотни метров, когда снова раздался нарастающий вой падающих на излете мин – их становится слышно секунды за две-три до падения.

– Ложись!

Опять перелет, но уже ближе – в немецкой траншее явно был корректировщик огня.

– Ползем. Ищи большую воронку…

Минометные мины оставляют воронки мелкие, в таких не укрыться даже одному. Другое дело – воронка от авиабомбы или гаубичного снаряда. Немец очень хотел жить и потому воронку обнаружил быстро и скатился в нее. Игорь – следом за ним.

И в это время раздался вой мин и четыре разрыва, совсем рядом. Если бы они не успели укрыться, обоих посекло бы осколками.

Игорь не знал, далеко ли еще до своих, и решил переждать обстрел в воронке.