Потягивая свой напиток, я молча смотрел на нее. Смотреть на нее было приятно. Я почувствовал, что расслабился, мне было хорошо. Я дал ей возможность выговориться.

— С самого детства, — тихо начала Робин, — у меня не было ничего. Просто не было детства. Может быть, ты понимаешь, что это значит? Мои родители умерли, едва я успела закончить среднюю школу. И мне пришлось начать работать, чтобы кормить себя. Я работала во многих местах на разных мелких должностях. О них не стоит говорить. Но последняя моя работа — официанткой в кафе на Спринг-стрит. Туда приходили всякие жирные сальные типы, и они воображали, что за свои паршивые чаевые в десять центов имеют право хватать меня за ноги и щипать там, где им вздумается. Однажды в кафе пришел Джой, и мы как-то разговорились. Может, ты считаешь, что он не был достаточно хорош, но, право, ко мне он относился прекрасно. Он покупал мне разные красивые вещи, возил по всяким интересным местам. Мы приятно проводили вместе много времени. Ходили в клубы — ты ведь видел фотографии? В некоторых местах я раньше никогда не бывала. Планировали пожениться. Мне кажется, он тянул потому, что не уладил еще все дела с обязательствами и, возможно, не хотел оседать на одном месте. Ну, короче говоря, так появился Джо Брукс.

Девушка с минуту помолчала. Потом, сделав еще глоток, она спросила:

— Все это, по-твоему, делает меня плохой?

— С моей точки зрения, нет. Забудь об этом, Робин, — искренне заверил ее я.

— Спасибо. Обычно я не рассказываю людям историю своей жизни…

Я с удивлением взглянул на свой стакан: пока она говорила, я высосал бурбон до последней капли, так что в стакане болтались лишь кубики льда. Известно, что, когда примешь энное количество алкоголя, по всему телу разливается какое-то приятное тепло. Оно постепенно поднимается вверх, ползет по шее к лицу, и тебе становится хорошо.

Робин взяла из моих рук стакан.

— Давай не будем больше грустить! — ласково сказала она.

Я охотно согласился.

Она снова пошла к бару. Я пошел за ней, наблюдая, как грациозно волнуется клетчатая юбка вокруг ее затянутых в нейлон ножек. Робин принялась колдовать над напитками.

— Мне послабее, — попросил я. — Лучше послабее. Казалось, атомы бурбона встречаются в моем желудке со своими родственниками, которых я поглотил прошлой ночью. Теперь к ним придет новое подкрепление.

Девушка протянула мне стакан со спиртным не такого темного цвета, как раньше, и прикурила сигарету.

— Все это, конечно, великолепно, — сказал я, — только мне еще нужно работать…

— Ты и работаешь, — улыбнулась Робин. Я попытался осмыслить сказанное.

— Да, работаю. Хорошая работа. Прекрасная, приятная работа.

Я посмотрел на ее улыбающиеся полные, алые, красивые губы, обрамлявшие белые, ровные зубки. Сделав большой глоток, я почувствовал, как жидкость шариком теплого воска поползла вниз и шлепнулась в мой желудок. Желудок удовлетворенно заурчал.

Глава 8

Я завязал узел галстука.

— Шелл, знаешь, — лениво произнесла Робин, — ты похож на греческого бога. Греческого бога со сломанным носом.

Я повернулся и вопросительно посмотрел на нее. Девушка глубоко вздохнула и медленно потянулась:

— Интересно, сколько сейчас времени? Я взглянул на свои часы:

— Четверть первого. В это время я уже должен быть в центре. Я не был у себя в офисе со вчерашнего вечера. Мой бизнес вылетит в трубу!

— Ну и пусть. Какое нам до этого дело? — капризно сверкнула она глазами.

— Я должен зарабатывать на жизнь, Робин.