В обращении Гуськова заметна стала прежняя развязность. Мне хотелось, чтобы он ушел поскорее, и казалось, что он этого не делает только потому, что ему совестно было уйти тотчас после того, как он получил деньги. Я молчал.
– Как это вы с средствами, без всякой надобности, решились de gaietе de coeur[63 - [с легким сердцем]] итти служить на Кавказ? вот чего я не понимаю, – сказал он мне.
Я постарался оправдаться в таком странном для него поступке.
– Я воображаю, и для вас как тяжело общество этих офицеров, людей без понятия об образовании. Вы не можете с ними понимать друг друга. Ведь кроме карт, вина и разговоров о наградах и походах, вы десять лет проживете, ничего не увидите и не услышите.
Мне было неприятно, что он хотел, чтобы я непременно разделял его положение, и я совершенно искренно уверял его, что я очень любил и карты, и вино, и разговоры о походах, и что лучше тех товарищей, которые у меня были, я не желал иметь. Но он не хотел верить мне.
– Ну, вы это так говорите, – продолжал он, – а отсутствие женщин, т. е. я разумею femmes comme il faut,[64 - [порядочных женщин,]] разве это не ужасное лишение? Я не знаю, что бы я дал теперь, чтоб только на минутку перенестись в гостиную и хоть сквозь щелочку посмотреть на милую женщину.
Он помолчал немного и выпил еще стакан чихиря.
– Ах, Боже мой, Боже мой! Может, случится еще нам когда-нибудь встретиться в Петербурге, у людей, быть и жить с людьми, с женщинами. – Он вылил последнее вино, остававшееся в бутылке, и, выпив его, сказал: – Ах, pardon, может быть, вы хотели еще, я ужасно рассеян. Однако я, кажется, слишком много выпил et je n’ai pas la t?te forte.[65 - [и у меня слабая голова.]] Было время, когда я жил на Морской au rez de chaussеe,[66 - [в нижнем этаже,]] y меня была чудная квартирка, мебель, знаете, я умел это устроить изящно, хотя не слишком дорого, правда: mon p?re дал мне фарфоры, цветы, серебра чудесного. Le matin je sortais, визиты, ? 5 heures rеguli?rement[67 - [Утром я выезжал, ровно в 5 часов]] я ехал обедать к ней, часто она была одна. Il faut avouer que c’еtait une femme ravissante![68 - [Надо признаться, что это была очаровательная женщина!]] Вы ее не знали? нисколько?
– Нет.
– Знаете, эта женственность была у нее в высшей степени, нежность и потом что за любовь! Господи! я не умел ценить тогда этого счастия. Или после театра мы возвращались вдвоем и ужинали. Никогда с ней скучно не было, toujours gaie, toujours aimante.[69 - [всегда веселая, всегда любящая.]] Да, я и не предчувствовал, какое это было редкое счастье. Et j’ai beaucoup ? me reprocher перед нею. Je l’ai fait souffrir et souvent.[70 - [Я за многое упрекаю себя перед нею. Я ее часто заставлял страдать.]] Я был жесток. Ах, какое чудное было время! Вам скучно?
– Нет, нисколько.
– Так я вам расскажу наши вечера. Бывало, я вхожу —эта лестница, каждый горшок цветов я знал – ручка двери, всё это так мило, знакомо, потом передняя, ее комната… Нет, уже это никогда, никогда не возвратится! Она и теперь пишет мне, я вам, пожалуй, покажу ее письма. Но я уж не тот, я погиб, я уже не стою ее… Да, я окончательно погиб! Je suis cassе.[71 - [Я разбит.]] Нет во мне ни энергии, ни гордости, ничего. Даже благородства нет… Да, я погиб! И никто никогда не поймет моих страданий. Всем всё равно. Я пропащий человек! никогда уж мне не подняться, потому что я морально упал… в грязь… упал… —
В эту минуту в его словах слышно было искренное, глубокое отчаяние: он не смотрел на меня и сидел неподвижно.
– Зачем так отчаиваться? – сказал я. |