Изменить размер шрифта - +

 

Я не знал, что отвечать ему, и мы снова молчали, несмотря на то, что ему, видимо, хотелось высказаться, а мне выслушать его.

 

– За что вы были… за что вы пострадали? – спросил я его наконец, не придумав ничего лучше, чтоб начать разговор.

 

– Разве вы не слышали про эту несчастную историю с Метениным?

 

– Да, дуэль, кажется; слышал мельком, – отвечал я: – ведь я уже давно на Кавказе.

 

– Нет, не дуэль, но эта глупая и ужасная история! Я вам всё расскажу, коли вы не знаете. Это было в тот самый год, когда мы с вами встречались у сестры, я жил тогда в Петербурге. Надо вам сказать, я имел тогда то, что называется une position dans le monde,[35 - [положение в свете,]] и довольно выгодную, ежели не блестящую. Mon p?re me donnait 10 000 par an.[36 - [Отец давал мне 10 000 ежегодно.]] В 49 году мне обещали место при посольстве в Турине, дядя мой по матери мог и всегда был готов очень много для меня сделать. Дело прошлое теперь, j’еtais re?u dans la meilleure sociеtе de Pеtersbourg, je pouvais prеtendre[37 - [я был принят в лучшем обществе Петербурга, я мог рассчитывать];] на лучшую партию. Учился я, как все мы учились в школе, так что особенного образования у меня не было; правда, я читал много после, mais j’avais surtout, знаете, ce jargon du monde,[38 - (но особенно я владел этим светским жаргоном,]] и, как бы то ни было, меня находили почему-то одним из первых молодых людей Петербурга. Что меня еще больше возвысило в общем мнении – c’est cette liaison avec m-me D.,[39 - [так это связь с г-жей Д.,]] про которую много говорили в Петербурге, но я был ужасно молод в то время и мало ценил все эти выгоды. Просто я был молод и глуп, чего мне еще нужно было? В то время в Петербурге этот Метенин имел репутацию… – И Гуськов продолжал в этом роде рассказывать мне историю своего несчастия, которую, как вовсе неинтересную, я пропущу здесь. – Два месяца я сидел под арестом, – продолжал он, – совершенно один, и чего ни передумал я в это время. Но знаете, когда всё это кончилось, как будто уж окончательно была разорвана связь с прошедшим, мне стало легче. Mon p?re, vous en avez entendu parler[40 - [Мой отец, вы слышали о нем]] наверно, он человек с характером железным и с твердыми убеждениями, il m’a dеshеritе[41 - [он лишил меня права на наследство]] и прекратил все сношения со мной. По его убеждениям так надо было сделать, и я нисколько не обвиняю его: il a еtе consequent.[42 - [он был последователен.]] Зато и я не сделал шагу для того, чтобы он изменил своему намерению. Сестра была за границей, m-me D. одна писала ко мне, когда позволили, и предлагала помощь, но вы понимаете, что я отказался. Так что у меня не было тех мелочей, которые облегчают немного в этом положении, знаете: ни книг, ни белья, ни пищи, ничего. Я много, много передумал в это время, на всё стал смотреть другими глазами; например, этот шум, толки света обо мне в Петербурге не занимали меня, не льстили нисколько, всё это мне казалось смешно. Я чувствовал, что сам был виноват, неосторожен, молод, я испортил свою карьеру и только думал о том, как снова поправить ее. И я чувствовал в себе на это силы и энергию. Из-под ареста, как я вам говорил, меня отослали сюда, на Кавказ, в N. полк.

 

– Я думал, – продолжал он, воодушевляясь более и более, – что здесь, на Кавказе – la vie de camp,[43 - [лагерная жизнь,]] люди простые, честные, с которыми я буду в сношениях, война, опасности, всё это придется к моему настроению духа как нельзя лучше, что я начну новую жизнь. On me verra au feu[44 - [меня увидят под огнем]] – полюбят меня, будут уважать меня не за одно имя, – крест, унтер-офицер, снимут штраф, и я опять вернусь et, vous savez, avec ce prestige du malheur! Ho quel dеsenchantement.

Быстрый переход