– Ник, – склоняю голову, смотрю ему в глаза, – я всего лишь вернула тебе кофту. Я просто не люблю держать чужие вещи в доме. Всё.

Разворачиваюсь, желая быстрей покинуть душный класс, но останавливаюсь, вновь поворачиваюсь к блондину и говорю ещё тише – так, чтобы услышал только он, а остальные лишь наращивали своё любопытство:

– А то, что произошло в машине… этого больше никогда не повторится.

– Почему? – ровно спрашивает Ник, лицо которого становится абсолютно нечитаемым.

– Потому что мы слишком разные. Не имеет смысла начинать то, что в любом случае не закончится ничем хорошим, – понизив голос, произношу, затем всё таки разворачиваюсь и покидаю класс, не глядя на Сэма, взгляд которого стал таким тяжелым, что мне стало неуютно.

Действительно неуютно.

Он что, всё услышал? Но как?..

– Мара, происходит что то странное, – озабоченно произносит Леся, стоит мне выйти в коридор.

Да неужели?!

– Говори, – цежу, направляясь вместе с ней куда то вглубь коридора.

– Нита больше не помнит допроса Послушников, – шепчет Леся, сворачивая за угол и останавливаясь у стены почета, где обычно было безлюдно (интересно, почему?), – А когда я начала задавать вопросы, у неё разболелась голова.

Симптомы знакомые…

– А Кари вообще слегла с мигренью со вчерашнего дня, насколько я поняла. Мы с ней не списывались, мне Нита рассказала во время урока.

– То есть, ты хочешь сказать…

– Что с Послушниками что то не так. Я конечно не берусь утверждать, но мне всегда казалось, что отношения ведьма Послушник должны быть прозрачны, как вода в ручье. А у нас две ведьмы с амнезией после допроса.

Смотрю на неё внимательно, и вдруг до меня доходит…

Резко срываюсь с места, сворачивая в угол и набирая заученный наизусть номер.

– Да, – тут же отвечают мне.

– Это ты проводил допрос Ниты и Кари! – цежу в трубку, понизив голос.

– И что? – спокойно спрашивает Алексей.

– Мне твоя помощь не нужна! Можешь засунуть её себе глубоко в…

– Я понял, можешь не продолжать, – перебивает меня мой «отец».

– А ты можешь не делать вид, что тебе есть до меня дело! – шипение, вырывающееся из моего рта, звучит угрожающе.

– И не думал, – ровно парирует Алексей.

Ах, ну, да! Он же свою собственную задницу спасает! Как я раньше не догадалась?!

– Постарайся больше не появляться в моей жизни, – предупреждаю его.

Совершенно серьёзно предупреждаю.

– Как получится. А ты больше не звони на этот номер. Он может прослушиваться.

Скидываю звонок и едва успеваю побороть желание закинуть куда подальше сам телефон.

Нашёлся тут! Защщщщитничек!

– Мара? – Леся подходит ко мне и смотрит с лёгким удивлением на моё взбешённое лицо, – Ты звонила своей маме?

– А? Что?.. – удивляюсь не меньше.

А потом вспоминаю всю свою ложь и понимаю, что в условиях, придуманных мною же, никому другому я позвонить не могла. В принципе.

– Да, ей. Меня бесит, что она в своё время перестала практиковать и теперь практически бесполезна, – придумываю на ходу, начиная злиться ещё больше оттого, что понимаю – помощь Алексея пришла вовремя. Возьмись за допрос тот темноволосый, и я бы не отделалась так просто…

– Даже так? – поднимает бровь Леся.

Но тогда вопрос «кто прислал сообщение с угрозой?» становится ещё более актуальным…

– Мара?..

– А? – поднимаю взгляд на Лесю, качаю головой, пытаясь привести мысли в порядок, – Прости, утро оказалось богатым на события.