Это нужно было выяснить. Если они не пользуются подручными средствами, то это… плохо. Для меня. Один на один я бы ещё справилась, но одна против троих… Это будет тяжело.

Ни Сэм, ни Женя не имели возможности поговорить со мной на всех последующих перед физкультурой переменах – каким то дивным образом их утаскивали от меня всякий раз, когда они направлялись ко мне. Сэма забрал Метельский, а Женю несколько раз посылали в учительскую по каким то мелким поручениям. Я решила не заострять на этом внимания и готовилась к нашему общему походу в женскую раздевалку (общему с Женей и тремя королевами, имен которых – кроме черноволосой Леси – я так и не узнала). Когда звонок, наконец, сообщил о том, что и эта нудная пара закончилась, я едва ли не первой поднялась и покинула класс. Одноклассники не торопились со мной общаться. Но большой дружбы я не искала – главное, чтоб не мешали, – потому не стала зацикливаться и на этом вопросе…

Спортивный зал и раздевалки мне помогла найти Женя, и, поскольку мы с ней спустились вниз и пришли туда едва ли не первыми, я без приключений переоделась, словив на своём теле лишь один шокированный взгляд.

– Мара… ты просто бомба! – выдохнула та, разглядывая мою светлую кожу и вязь татуировок на животе и спине.

Интересно, она всё таки про татуировки или про полупрозрачное нижнее бельё?..

– У тебя ж вообще ни грамма лишнего нет! – прошептала Женя, а я про себя закатила глаза.

Чего и следовало ожидать…

– Женя, ты тоже худая, как щепка. Так почему восхищаешься моим телом, а не своим? – смотрю на неё, как умудренная опытом женщина – на несмышлёного ребёнка.

– Ну… у тебя все так гармонично… а у меня только кости торчат… – замялась та, а я громко вздохнула и с недоумением, перемешанным с усталостью, уставилась на потолок.

– Рыжик, люби себя, – посоветовала в итоге, решив, что все мои слова в любом случае не достигнут адресата. По крайней мере – не сейчас.

– Как ты меня называешь? – Женя удивленно смотрит в мои глаза.

– Рыжая бестолочь – если уж совсем по честному, – признаюсь ей, ничуть не смущаясь и натягивая тренировочные бриджи из мягкого материала, – но, чтоб не обижать, решила звать уменьшительно ласкательным «Рыжик». Ты против?

Могу и Рыжей Бестолочью…

– Нет, не против, – тут же закачала головой Рыжик, – Мне даже приятно… меня по всякому в этой школе называли. А я ведь староста класса…

– Я думала староста – Метельский, – нахмурилась я.

– Ну… вообще то – я. Но по всем важным вопросам вызывают, почему то, его… – Рыжик замялась и поджала губы.

А я поняла, что эта тема для неё – болезненная.

Ладно, замнём.

Хочу сказать ей что то ободрительное, как вдруг едва не падаю на пол от резкой потери сил.

– Мара? – Женя осторожно зовёт меня, явно не понимая, что со мной происходит.

Вот же… суки…

– Рыжик… пожалуйста… выполни просьбу, – на выдохе прошу её, ухватившись за стену и только из за этого устояв на ногах.

– Какую? – уже с испугом глядя на меня, спрашивает Женя.

– Только без вопросов, пожалуйста… – шепчу, собираясь с остатками сил, – Притащи сюда Сэма… прямо сейчас… скажи – я зову…

– Ты уверена, что это то, что тебе сейчас нужно? – недоверчиво уточняет Женя, – Ты вообще то в одном лифчике стоишь…

– То, что нужно, – уверенно произношу, кое как справляясь с головокружением.

– Я конечно позову… но не уверена, что он будет подтирать за тобой рвоту, – бормочет под нос Рыжик, – Может, это какое массовое отравление? – рассуждая вслух и не сильно заботясь о том, как мне плохо, неспешно направляется к двери…

– Быстро! – рявкнула на неё со всей мочи, и рыжей мгновенно и след простыл.