Картина эта Рамирову очень не понравилась. Не потому, что в кресле сидел не кто иной, как Эрнест Жмудов по кличке «Жмуда», возглавляющий мафию районного масштаба и имевший за плечами несчитанное число отсидок за конфликты с законом, а хотя бы потому, что незваные гости вели себя по-хамски, пользуясь отсутствием хозяина.

В это время «оракул», наконец, выдал прогноз на ближайшие двести секунд, и Рамиров увидел, что должно произойти. Чтобы не нарушать корректности предсказания, он шагнул в комнату и сказал сразу всем своим посетителям:

— Вообще-то я сегодня никого в гости не ждал. К тому же, насколько мне известно, наша Конституция гарантирует каждому гражданину право на неприкосновенность жилища…

На эту реплику молодчики отреагировали своеобразно. Тот, что лежал на диване, вскочил и стал судорожно извлекать из-за пазухи электрошоковый кистень. «Любитель книг» сначала чуть не уронил от неожиданности книжную полку, а потом боком подобрался к двери и, широко расставив ноги, скрестил руки на груди, давая понять, что выйти теперь из номера можно только через его труп… Громила оторвался от телевизора и, почесав затылок стволом пистолета-парализатора, что-то неодобрительно буркнул. Лишь сам Жмуда не изменил своей позы. Продолжая курить, он сказал:

— Скучно живете, господин Рамиров. Ребята уже мне пожаловались. Даже, говорят, выпить ничего нету. И порнухи вы не держите. И поживиться у вас нечем. В том смысле, что золотишко там какое-нибудь… бриллианты в настенном сейфе… Сейфа, впрочем, как мы убедились, у вас тоже нет. Как же так, Рамиров?

Говорил он с барственной растяжкой слов. Видно, привык себя выдавать за этакого светского, внешне благопристойного джентльмена. Словно не числился он в международном розыске Интерпола и никогда не сиживал в вонючих камерах среди отпетых уголовников и негодяев.

— Ладно, — сказал Рамиров. — Лирику можешь опустить, Жмуда. Советую тебе перейти сразу к делу. А то мне сегодня надо пораньше лечь спать.

«Библиофил» хмыкнул и, давясь смешком, тут же блеснул остроумием, сообщив, что спать теперь Рамирову придется вечным сном, в узкой деревянной кровати.

Жмуда строго посмотрел на шутника, и тот смешался.

— Жалуются на вас, господин Рамиров, — сказал Жмуда, гася окурок о подлокотник кресла (вот тебе и ущерб мебели, мелькнуло в голове у Рамирова. Выволочки от госпожи Лэст завтра не избежать). — Причем молодые люди, только вступающие в жизнь. По возрасту в сыновья нам с вами годятся… Обижаете вы их постоянно. Попреки, замечания, руки распускаете. Я бы сформулировал это так: недопустимые функции общественного блюстителя порядка на себя берете.

Жмуда явно наслаждался звучанием своей речи.

— Зачем же вы так, господин хороший? — продолжал он с оттенком мягкой, отеческой укоризны. — Ну, хорошо, пошалили ребята по молодости лет неадекватно, но зачем же сразу бить их?! Сообщите в полицию… по всей форме… в письменном виде, побеседуйте с родителями…

«Книголюб» подхалимски прыснул в кулак и тут же сделал строгое лицо.

— Так-так, — наливаясь внутренней злостью, процедил Рамиров. — Значит, ты имеешь в виду тот вечер, Жмуда, когда я разогнал компанию подонков, пристававших к моей дочери? Ясно… Только зря теряешь время, потому что я всегда бил и буду бить таких сволочей.