— Я тоже очень люблю гулять, — быстро проговорила я. — Уверена, мне никогда не надоест бродить по Мэндерли. А когда потеплеет, я смогу купаться.

— Милочка, вы оптимистка, — сказала Беатрис. — Я не припомню, чтобы я когда-нибудь здесь купалась. Вода слишком холодная, и берег плохой — галька.

— Неважно, — сказала я, — я люблю купаться. Если только не очень сильное течение. Тут в бухте не опасно купаться?

Никто не ответил, и я вдруг поняла, что  я сказала. Тяжело и громко забилось сердце, щеки вспыхнули жарким огнем. В мучительном замешательстве я наклонилась и принялась гладить Джеспера.

— Да, Джесперу тоже не вредно было бы поплавать, чтобы согнать жирок, — прервала молчание Беатрис, — но это было бы для него слишком тяжелым испытанием, да, Джеспер? Хорошая собака. Славный пес. — Мы гладили его, не глядя друг на друга.

— Послушайте, я чертовски проголодался, что, ради всего святого, случилось с ленчем? — сказал Максим.

— Еще нет часа, — сказал мистер Кроли, — если верить часам на камине.

— Эти часы всегда спешили, — сказала Беатрис.

— Уже много месяцев они идут точно, — сказал Максим.

В этот момент дверь отворилась и Фрис объявил, что ленч подан.

— Мне надо вымыть руки, — сказал Джайлс.

Все поднялись и с облегчением направились через гостиную в холл. Мы с Беатрис немного опередили мужчин. Она взяла меня под руку.

— Голубчик Фрис, — сказала она. — Он совершенно не меняется; глядя на него, я снова чувствую себя девочкой. Знаете, не обижайтесь на мои слова, но вы выглядите еще моложе, чем я думала. Максим сказал мне, сколько вам лет, но вы же совершенное дитя. Скажите, вы очень в него влюблены?

Я была не готова к такому вопросу, и, увидев удивление у меня на лице, она рассмеялась и сжала мне локоть.

— Не отвечайте, я вижу, что вы чувствуете. Сую нос в чужие дела, да? Не обращайте на меня внимания. Я очень привязана к Максиму, хотя мы всегда цапаемся. Я снова поздравляю вас с тем, как он прекрасно выглядит. Мы все были очень обеспокоены за него год назад, но вы, конечно, знаете всю эту историю.

К тому времени мы вошли в столовую, и она замолчала, так как здесь были слуги и к нам присоединились все остальные, но, садясь на свое место и разворачивая салфетку, я подумала: что бы, интересно, сказала Беатрис, если бы я ей поведала, что мне ничего не известно о прошлом годе, я не знаю никаких подробностей о трагедии, которая произошла там внизу, в бухте, что Максим хранит это в тайне, а я не расспрашиваю его.

Ленч прошел лучше, чем я могла ожидать. Почти не было споров — возможно, Беатрис проявила наконец некоторый такт — во всяком случае, они с Максимом болтали о Мэндерли, лошадях, общих друзьях, а Фрэнк Кроли, мой сосед слева, поддерживал со мной легкий разговор ни о чем, за что я была ему благодарна, так как это не требовало от меня усилий. Джайлс был больше занят едой, чем разговорами, однако время от времени он вспоминал и обо мне и кидал наугад какое-нибудь замечание.

— Тот же повар, Максим? — спросил он, когда Роберт во второй раз предложил ему холодное суфле. — Я всегда говорю Би, что Мэндерли — единственное место в Англии, где еще прилично готовят. Я помню это суфле с давних пор.

— Да нет, случается, что мы меняем повара, — сказал Максим, — но уровень остается прежним. У миссис Дэнверс хранятся все рецепты, она говорит им, что готовить.

— Поразительная женщина эта миссис Дэнверс, — сказал Джайлс, поворачиваясь ко мне.