Прячется среди лесов и морен цепочка Куликалонских озер. Даже на верхних из них, Дюшахе и Биби-Джонате, еще удерживается арчовый лес, не побежденный ни трехкилометровой высотой, ни похолоданием и пургенями последнего десятилетия. Не так легко одолеть деревья, живущие полтысячелетия. А вместе с арчой сюда забралась и рябина. Как юная красавица сопровождает в странствиях старика-отца, сурового воина, презирающего возраст и раны, так и она карабкается по камням, будучи не в силах остаться в одиночестве. Глубоко заходят в прихотливо изрезанные берега укромные бухточки, скальные мысы разделяют заливы, извилистый пролив отрезает большой зеленый остров, далеко вдающийся в Большое Куликалонское озеро.

Суровыми вершинами обрамлены Алаудины. Каменный столб Адамташа, строгий конус Мирали, отвесные стены Чапдары, как часовые, берегут красивейшие озера Фан. А под их охраной прячется тихая водная гладь. Ни бурунов, ни шума. Деревья молча стоят у самой воды, а над ними встают в молчании грозные стены серо-зеленых скал. Чистая, прозрачная вода. Тут — ярко-зеленая, рядом синяя, а дальше голубая… А в глубину на всю свою пятикилометровую высоту уходит Чапдара.

Гигантской баррикадой перегораживает ущелье старый моренный вал. Гребень старика ощетинился, словно спина древнего дракона, крупными каменными блоками, плитами и столбами. Здесь, где натиску высоты уступает даже выносливая арча, блестит круглая чаша озера Пиала. Вырвавшийся из-под осыпи поток вливается в озеро невозможного фиолетового цвета и снова уносит свои воды в темную глубину каменных россыпей; только далеко внизу пленнику удастся вырваться из подземного заточения.

На высоту три с половиной километра забрались Мутные озера, в тяжелой борьбе отбившие себе место среди моренных полей. Здесь нет веселых лужаек с цветами и прогретых солнцем лесов. Над Мутными нависают ледники, и облака сеют снежную крупу, совсем рядом пятикилометровые вершины, и даже гордая Чимтарга отсюда не кажется вовсе недоступной. Бурлит наполненная каменной пылью вода: вечные воины фронтира по-прежнему отстаивают своё место под горным солнцем.

Но Большое Алло — особое место. Когда-то мощная неудержимая сила столкнувшихся тектонических плит подтолкнула горы изнутри, в одно мгновение заставив рассыпаться целый хребет. Река остановилась, и в горах родилось новое озеро. Лишь через пять километров вода сумела протиснуться из-под завала. Так появилось озеро-пограничник. Здесь не место рябине. Только арча изредка удерживается цепкими корнями на его берегах. Зато ниже раскинулся розовый сад, в котором можно гулять в аллеях высоченного шиповника. А наверху лишь каменная пустыня, переходящая в пустыню снежную и ледовую, где только холодный ветер проносится над главой Чимтарги. Тесно ущелье Алло, и неласковы берега озера. С двух сторон зажимают его уходящие в воду вертикальные стены скал, отражающиеся в кристально чистой воде, и из-за этого кажущиеся уходящими и в небеса, и под воду.

Обойти озеро можно только по правой стороне ущелья, где в скалах пробита тропа. Человек трудолюбив и всегда найдет способ проложить себе дорогу. Не получилось с одной стороны — зайдет с другой! Больше километра тянется путь вдоль берега: идти можно только цепочкой, по одному, не обгоняя и не подталкивая друг друга. А в середине этого пути — прижим. Самое узкое место, где приходится подниматься на два десятка метров от уреза озера и идти, придерживаясь руками за нависающие скалы. Раньше, еще в советские времена, здесь были прикреплены железные перила. Но железо не живет столь долго, сколь бессмертные каменные горы, и не умеет приспосабливаться, как человек. Перил нет. А пройти можно. Если ты не в прицеле десятка СВД. Даже если снайпер промахивается, и тяжелая пуля бьет в скалу рядом с тобой, и смерть проходит мимо, лишь ударив по лицу хлестким веером каменной крошки, испуганный человек дергается, оступается.