— Ничего, будут и другие! — заверил ее он. — Еще интереснее. — Он помолчал и спросил: — А знаешь, Шейла, что меня особенно радует?
— Что?
— Наконец-то я избавился от Сторнуэя. Ты не можешь себе представить, до какой степени меня достал этот, прости Господи, соавтор. — Он бросил на нее взгляд. — А ты, как я погляжу, расстроилась?
— Если честно, то да. — Она вздохнула. — Я возлагала на эту книгу большие надежды.
— Шейла, но ведь ты всегда хотела написать что-нибудь свое. То есть я имею в виду художественное, а не документалистику. — Он помолчал. — Может, все к лучшему? Вот теперь и займешься…
— А как к этому отнесешься ты? — осторожно спросила Шейла.
— Как я к этому отнесусь? Пока не знаю.
— А когда будешь знать?
— Когда твою книгу начнут раскупать, — ответил он и положил руку ей на колено. — Ну а если серьезно, нам обоим есть над чем подумать. И многое для себя решить. Согласна?
Шейла молча кивнула.
— Но мы стали старше и, будем надеяться, умнее, — продолжал он, — так что все образуется.
— Ты думаешь?
— Уверен! А почему нет? — подмигнув, спросил он. — Чего в жизни не бывает! Кто знает, вдруг ты научишься печь торты?
— Артур, ты неисправим! — Шейла рассмеялась. — Знаешь, а ведь я твоего оптимизма не разделяю!
— Не понял?
— Нет, ты у меня точно тупой! — Она сокрушенно покачала головой. — Я не надеюсь приобщить тебя к здоровой пище. Теперь понял?
Артур с довольным видом кивнул.
— И на том спасибо. — Он снова положил руку ей на колено и проникновенно сказал: — Шейла, у меня к тебе только одна просьба.
— Только одна? — усомнилась она, заподозрив подвох. — И какая же?
— Если сломается что в доме, не приглашай больше соседа.
— Я подумаю, — с серьезным видом произнесла Шейла и, чмокнув его в щеку, спросила: — Ну что, едем домой?
— Да, едем домой! — повторил он, а про себя подумал: дом… Какое маленькое, но емкое и теплое слово!
Эпилог
— Нет, какого черта нас с тобой сюда понесло? — ворчал Артур, когда они с великим трудом продвигались вперед, лавируя в плотном потоке машин по улицам Манхэттена.
Вот уже три месяца они жили вместе в Нью-Йорке и возобновленные слушания по делу Стентона их ничуть не трогали. Шейла перешла работать в «Тайм», чем доставила неистощимому на шутки Артуру море радости. Во-первых, он заявил, что отныне они с ней соревнуются на качественно новом уровне — соперничество между журналами «Ньюсуик» и «Тайм» давно стало притчей во языцех, — а во-вторых, утверждал, что Шейле нельзя верить, поскольку она нарушила слово и безжалостно покинула «Норфолк дейли ньюс».
Сегодня по поводу праздника они решили вспомнить старые добрые времена и провести день в Центральном парке.
— Терпеть не могу праздники! — ворчал Артур. — Особенно День независимости. Погода жуткая: то жара, то ливень… Еда дорогущая… И вообще, во время всех этих торжеств каждый раз то застрелят кого-нибудь, то зарежут… Ну, как минимум ограбят!
— И зачем же ты тогда настоял, чтобы мы сюда поехали? — спросила Шейла.
— По дурости. Сейчас приедем, а там и машину поставить негде, — продолжал бурчать Артур. |