|
И теперь еще гибнут, но большей частью дураки и новые поселенцы. Старожил почти всегда знает, как поступить, чтобы добиться своего и уцелеть. Вот и мы это знали. Я нашел уютную маленькую долинку с чистым ручьем, а в ней удобную скальную площадку, прижатую к утесу и несколько приподнятую над растительностью. С одной стороны мы были защищены утесом, потому что даже самой глупой твари не придет в голову самоубиться, бросившись на нас с этакой высоты, а с трех других сторон на десяток шагов было голо и пусто. Мы поработали ножами и довели «предполье» до пятнадцати шагов, заодно добыв топлива. Никакой зверь, включая дикого кота, не одолел бы такое расстояние одним прыжком, а кроме того, мы развесили на тропах сигнальные колокольчики и намеревались всю ночь жечь костры полукругом. И один из нас, понятное дело, должен был дежурить с ружьем в руках. Мы вволю напились и набрали впрок воды, вымыли лошадей и искупались сами, если только барахтанье в мелком ручье можно назвать купанием. Но что хуже нехватки воды? Только ее отсутствие. Минувшую ночевку не хотелось и вспоминать. Мы не дотянули засветло до гряды и не нашли ни родника, ни места, где имело бы смысл выкопать яму с надеждой добыть хоть немного подпочвенной влаги. Хорошо уже то, что в буше отыскалась еще одна большая выжженная проплешина, причем совсем недавняя. Мы перемазались в саже, зато на нас никто не напал. Только очень мучила жажда. Здесь-то было совсем иное дело. На границе Диких земель, зато чище. Опаснее, зато приятнее. Я вдруг понял, что не хотел бы отправиться на тот свет перемазанным вроде углежога и измученным, как шахтер. Нет уж, мне подавай честный поединок, когда я полностью готов к нему и противник тоже готов. Один на один, и уж если мне не повезет, то ничего не поделаешь. Сам виноват, сам ошибся и по сути сам себя убил, а не Твердь убила. Уж очень обидно умирать от жажды и изнеможения, будто ты зверь какой. Мы славно поработали и отдохнули не хуже. До заката я еще слазил на самую высокую вершину, какая нашлась поблизости, и взял азимут на Одинокую гору. Видел издали свинозайца, но стрелять не стал. Вечерний воздух был прозрачен, и, освещенная косыми лучами, гора четко выделялась в сплошном море зелени. Мы забрали к востоку сильнее, чем следовало, но я не видел в этом никакой беды. Разве что чуточку больше времени проведем в Диких землях. Плохо ли? Не каждый из наших с Джафаром одноклассников видел Дикие земли хотя бы издали. И Джафар их не видел. Правда, и я не бывал прежде в этих краях, но зато мои десять поколений предков-твердиан – это не его три поколения! Пусть просвещается. Происшествие с бурыми червями окончательно расставило все по местам. Я здесь старший, а Джафар только стажер. Ах, как хорошо было сидеть, прижавшись к скале, в ожидании, когда над угольями дойдет до кондиции большая ящерица, которой я отстрелил голову, спускаясь с горы! Накормленные и напоенные лошади вели себя спокойно, в кустах не звякало, а мы болтали на разные темы. Джафар шутливым тоном высказал мнение, что, мол, если бы власти знали, чего мы натерпелись за эти дни, нас бы просто выругали и простили. Мне стало ясно, что он под видом шутки пытается выдать желаемое за действительное, и я постарался разбить его надежды в прах, после чего мне было заявлено, что с юмором у меня туго. Ну и ладно, ну и пусть туго. Все равно мне не нравились его рассуждения. Я перевел разговор на диких зверей, а с них на домашнюю скотину и способы ее лечения. Вышел квалифицированный обмен мнениями, причем знания Джафара в данной области оказались обширнее моих. |
